В этих условиях обвинительное заключение прокурора, представленное в зале суда, в котором обвиняемые больше не находились, получило еще большее подкрепление. Обвинения, выдвинутые против отсутствующих заключенных, укрепились и формулировались теперь в гораздо менее расплывчатых формулировках. Подчеркнув, что «правительство совершенно не позаботилось о предотвращении массовых убийств и актов мародерства или наказания лиц, виновных в их совершении», прокурор Хайдар-бей напомнил, что «резня и уничтожение целой общины и разграбление ее имущества могут быть только следствием кровожадных мер, принятых тайным объединением». Затем последовал приказ о требовании к обвиняемым предстать перед военным трибуналом, который объявил, что «Талаат-паша, Джемаль, Энвер и другие ведущие члены партии “Единение и прогресс” призываются предстать перед военным трибуналом по обвинению в массовых убийствах, грабежах, предании огню зданий и трупов, опустошении деревень, изнасилованиях и пытках»[5050]. В этом же документе утверждается, что «одним из проявлений деятельности Комитета является роль, которую он играл во время исполнения закона о депортации. Депортации, особенно в местах, где они были проведены с большей интенсивностью, то есть в восточных вилайетах, приобретали тот же характер. Туда были направлены делегаты и ответственные секретари партии “Единение и прогресс”. В этих районах восточных вилайетов задача контроля была поручена Бахаэддину Шакир-бею, назначенному главой “Специальной организации”, в которую вошли руководители партии “Единение и прогресс”»[5051].
Таким образом, тот факт, что основные младотурецкие лидеры были преданы суду заочно, не выходил за рамки этих судебных процессов и находился в соответствии с дополнительными обвинениями, предъявленными прокуратурой. Допросы бывших шейхов уль-ислам Мусы Кязыма, Гусейна Хасима и Рифат-бея были, что неудивительно, в целом непродуктивны[5052]. В отсутствие главных организаторов преступления на следующем судебном заседании, прошедшем 5 июня 1919 г., суд задал вопрос Гусейну Хасиму, почему Центральный комитет отдал приказ о депортации и сжег документы, однако не получил ответа[5053]. Муса Кязым пришел в замешательство, когда председательствующий судья показал ему «приказ депортировать и вырезать армян» (Ermenilerin Tehcir ve Taktili fetvasını), который Муса Кязым издал во время своего пребывания на посту шейха уль-ислам[5054]. Протоколы третьего[5055], четвертого[5056] и пятого[5057] судебных заседаний в рамках судебного процесса против министров, состоявшихся 9, 12 и 24 июня, не предоставляют существенной новой информации о фактах. Вдохновение суда, похоже, иссякло, наткнувшись на стену молчания, которую, казалось, ничто не могло пробить. Следующее судебное заседание, состоявшееся 25 июня, оказалось более оживленным, поскольку на этом заседании появился главный прокурор Решиб-бей вместо своего заместителя Феридун-бея и представил обвинительное заключение, нацеленное не против виновников, а против жертв. Тем не менее это обвинительное заключение предусматривало, помимо прочего, доказательство того факта, что планы КЕП в отношении армянского населения были разработаны в первой половине февраля 1914 г., то есть сразу же после принятия плана реформы восточных провинции[5058]. Прокурор упомянул предшественников этого плана, массовые убийства «сотен тысяч мусульманских женщин, детей и стариков» (избегая упоминания, где они, как предполагается, имели место), но признал, что, «в свою очередь, это не является поводом для массовых убийств других невинных людей»[5059].
Последнее слово взял Муса Кязым. На седьмом и последнем судебном заседании, состоявшемся 26 июня, он напомнил, что «кабинет министров и руководители партии, когда партия находится у власти, представляют не что иное, как “фонограф закрытых собраний [партии]”; министерство полностью лишено самостоятельности и ответственности. Парламентские дебаты являются просто формальностью; все решается заранее на закрытом собрании»[5060].
5 июля 1919 г., после более чем двух месяцев судебных разбирательств, отмеченных несколькими изменениями начального обвинительного заключения, суд вынес вердикт, который применялся только к обвиняемым в судебном процессе против министров[5061], игнорируя тех, кто предстал перед судом над юнионистами, чьи судьбы, кажется, исчезли в недрах турецкой судебной системы.
5050
Первое судебное заседание на судебном процессе против министров, 3 июня 1919 г. «Takvim-ı Vakayi», № 3571, 11 juin 1919, р. 141.
5053
Второе судебное заседание на судебном процессе против министров, 5 июня 1919 г. «Takvim-ı Vakayi», № 3573, 12 juin 1919. Pp. 144, col. 2 et 145. Эсад-эфенди, бывший шейх уль-ислам, был прибавлен к списку обвиняемых.
5055
Третье судебное заседание на судебном процессе против министров, 9 июня 1919 г. «Takvim-ı Vakayi», № 3575, 15 juin 1919. Pp. 149–155.
5056
Четвертое судебное заседание на судебном процессе против министров, 12 июня 1919 г. «Takvim-ı Vakayi», № 3577, 17 juin 1919. Pp. 157–159.
5057
Пятое судебное заседание на судебном процессе против министров, 24 июня 1919 г. «Takvim-ı Vakayi», № 3593, 9 juillet 1919 (10 Temmuz 1335). Pp. 177–183.
5058
Шестое судебное заседание на судебном процессе против министров, 25 июня 1919 г. «Takvim-ı Vakayi», № 3594, 10 juillet 1919. Pp. 188–193.
5060
Седьмое судебное заседание на судебном процессе против министров, 26 июня 1919 г. «Takvim-ı Vakayi», № 3595, 12 juillet 1919, р. 198.
5061
Кроме Мусы Кязима, Эсада-эфенди, Рифат-бея, Хюсейна Нашима, которые присутствовали, также были затронуты Талаат, Энвер, Джемаль, д-р Назым, Джавид-бей, Сулейман-эль-Бустани, Мустафа Шереф и еще одна странность этого судебного процесса Оскан-эфенди (Мардикян), бывший министр почты и телеграфа, который ушел в отставку со своего поста в начале войны (с. 1), приговор вынесен 5 июля 1919 г. «Takvim-ı Vakayi», № 3604, du 5 août 1919. Pp. 217–224. См.: переводы на английский и французский языки приговора военного трибунала от 6 шеваля 1335 г. [5 июля 1919 г.], направленные лорду Керзону британским Верховным комиссаром 7 июля 1919 г.: FO 371/4174, № 1310.