Тем не менее все источники подтверждают, что «события апреля 1909 г.» были вызваны убийством двух турок молодым армянским плотником Ованесом, которое было совершено на окраине Аданы 9 апреля, в понедельник после Пасхи. 4 апреля на пути домой Ованес столкнулся с группой бандитов во главе с Исфендяром, которые окружили его и потребовали, чтобы он делал, что они ему скажут. Когда он отказался, его избили палками и бросили. На следующее утро молодой человек пошел сначала в префектуру, а затем в суд, чтобы подать жалобу на преступников, однако ему бесцеремонно указали на дверь. Он решил купить пистолет для самообороны. Вечером понедельника накануне Пасхи группа бандитов напала на Ованеса из засады, когда он шел домой, и ему нанесли несколько ножевых ранений. Молодой человек защищался, убив лидера группы и ранив двух других бандитов. Едва новость стала известна, тело Исфендяра было перенесено и выставлено в турецких районах Аданы до погребения в особенно гнетущей атмосфере. После похорон большая толпа направилась на поиски убийцы, который бежал. Его дом был разграблен, а его семья подверглась жестокому обращению. Вали Джевад, который был проинформирован о ситуации, не вмешался. Четыре дня спустя один из двух раненых бандитов тоже умер. На этот раз похороны переросли в настоящие беспорядки. Толпа пробилась в пригород Тосбаги Калеси, где жил Ованес, и потребовала его выдачи, в противном случае угрожая предать целый квартал огню и мечу[459].
В тот же вечер младотурки Аданы провели собрание, возглавленное Ихсаном Фикри, который произнес пламенную речь, направленную против гяуров. В ночь на 12 апреля несколько человек во главе с Каракёсеоглу Махмудом стреляли из оружия в воздух, а затем направились в полицейский участок, чтобы заявить, что два турка были убиты «этими» армянами. Довольно быстро оказалось, что эта информация была ложной. Американский миссионер Чамберс, священник Амбарцум Ашьян и д-р Амбарцумян отправились к вали, чтобы обратить его внимание на напряженную ситуацию в городе. 13 апреля, в базарный день, крестьяне из окрестных деревень наводнили Адану, как они это делали каждый вторник, но не вернулись домой, когда наступил вечер. В этот день циркулировал слух: четверо мусульман, двое мужчин и две женщины, были якобы убиты армянами. Расследование показало, что эта информация была неверной. Этот слух, естественно, встревожил христианские общины, представители которых направились к вали в тот же день, чтобы прояснить для него всю серьезность ситуации. Он лишь ответил, что «отдал все необходимые распоряжения».
В этот вторник наблюдатели отметили, что некоторые турки надели белые тюрбаны, чтобы сойти за софта. Они убили армянина, а затем забили тревогу, повсюду повторяя, что убит еще один мусульманин. Эксперт города в области судебной медицины, который был поднят по тревоге для подтверждения причины смерти жертвы, увидел, что это был один из его армянских пациентов, у которого, к тому же, была татуировка в виде креста. Около 9 часов вечера толпа во главе с ходжой направилась в префектуру и потребовала, чтобы вали дал разрешение наказать армян; однако Джевад распустил толпу. Первый митинг был организован перед помещениями газеты Ихсана Фикри «Иттидал», расположенными в медресе (духовное училище. — Прим. пер.) Демирджилар и на прилегающих улицах. В ту ночь большой митинг состоялся перед зданием префектуры. Он проходил под председательством Джевад-бея. На митинге также присутствовали ферик (генерал-майор, военный губернатор) и судья Мустафа Ремзи-паша, муфтий Аданы, два выдающихся деятеля региона, Абдулкадир Багдади-заде и Гергерли-заде Али, начальник полиции Кадри-бей и другие. Началась оживленная дискуссия. Несмотря на возражения судьи и директора почтового отделения, которые также присутствовали, участники собрания постановили, что пришло время преподать армянам урок. Муфтий заверил их, что резня христиан соответствует мусульманскому праву, и издал фетву, подтверждающую его слова[460].
Тем не менее, несмотря на провокации и рост напряженности, ни один турок в Адане фактически не был вовлечен в совершение насилия 13 апреля. В течение дня вали Джевад направил четыре телеграммы министру внутренних дел, сообщая ему в самых общих чертах о хаосе, царящем в городе, и, в частности, о том, что он был вынужден «мобилизовать резервы всего вилайета для поддержания порядка». Единственным ответом, который он получил, стала телеграмма от 1/14 апреля от заместителя госсекретаря министерства внутренних дел Гаджи Адиль-бея [Арды][461], в которой содержались инструкции «проявлять большую осторожность, чтобы не пострадали иностранные подданные, их религиозные учреждения и их консульства»[462]. Хотя эти рекомендации не возымели ожидаемого эффекта: большая часть зданий, принадлежащих иностранцам, будь то религиозные или светские, были позже сожжены, и два американских миссионера были убиты — они указывают методы, которые использовались в отношении этого дела видным членом Комитета «Единение и прогресс» в министерстве внутренних дел.
460
Эти информации предоставлены Ферриманом (
461
Гаджи Адиль (1869–1935), бывший вали Эдирне, участвовал в конгрессе Комитета «Единение и прогресс» в Салониках в ноябре 1910 г., став в то время членом Центрального комитета и преемником д-ра Назыма на должности генерального секретаря КЕП (АМАЕ, Turquie, n. s., vol. 7, ff. 154–158. Доклад французского консула в Салониках Макса Сублие Пишону и послу Франции в Константинополе Бомпару, Салоники, 17 ноября 1910). Адиль занимал должность председателя комиссии по реформам в Албании и непродолжительный период времени, в январе 1913 г., должность министра внутренних дела («Когак», 30 января 1913, № 3 [128]. С. 25–26) (на арм. яз.), и председателя парламента осенью 1915 г. При Мустафе Кемале он стал генеральным директором государственных монополий. Он был одним из обвиняемых на судебном процессе «заговора в Смирне» в 1926 г.:
462
На эту знаменитую телеграмму ссылалась практически вся стамбульская пресса и доклад парламентской комиссии; в середине дебатов османского парламента на сессии 19 апреля 1909 г. Адиль-бея попросили представить объяснение на его рабочем месте новоназначенному министру внутренних дел, который не был знаком с подробностями дела (см. подробный отчет в «Бюзандионе» (№ 3806, 19 апреля. С. 2, на арм. яз.) и публикацию парламентских дебатов без сокращений и купюр в книге Терзяна: