С этой точки зрения, основная причина убийств в Адане и комментариев в «Иттидале» становится почти понятной. Мы лучше понимаем, почему местное население, в сущности говоря, вняло лозунгам его местных главарей, будучи убежденным, что, в конечном счете, его господство было под угрозой. С другой стороны, ретроспективное обвинение в том, что армяне готовились к войне и желали восстановить «армянское царство Киликии», вряд ли могло быть воспринято всерьез в турецких политических кругах, которые были прекрасно знакомы с позицией армянской стороны и хорошо осознавали абсурдность такого стремления в регионе, в котором армяне были в меньшинстве и начали, как они думали, извлекать выгоду из преимуществ свободы.
Остальная часть статьи Сафы написана в более классическом духе. В ней рассматривается история об убийстве бандита молодым армянином, подвергшимся нападению банды, идентифицируя ее в качестве отправной точки для «событий» и не забывая отметить, что «армяне твердо признали, что они никогда не отдадут убийцу». Также было сказано, что «до среды полиция и мусульмане занимались своим делом на фоне страха и трепета, заботясь о том, чтобы первый выстрел не был бы сделан ими»[472]. По логике Сафы, мятежники забаррикадировались в укрепленных зданиях в своем квартале для того, чтобы запустить общее нападение. Тот факт, что армянские магазины были закрыты, что произошло вследствие оправданного страха, укоренившегося из-за османских традиций (в Османской империи резни всегда начинались на рынке, поскольку нападавшие соблазнялись товарами, которые они могли там награбить), описан в его статье как акт агрессии, предвещавший восстание. Другими словами, продолжая следовать логике Сафы, армянские лавочники, в ожидании армянского наступления, закрыли свои магазины, оставляя их на откуп мародерам. В статье Сафы также утверждается, что турки и армяне были вовлечены в неравный бой. Как рассказывает автор статьи, «армяне закрепились в своих домах и стреляли без остановки через отверстия и с крыш, в то время как мы, бедные турки, вышли на улицы, вооруженные только палками». Если расшифровать, это означает, что гражданские мятежники, которые были окружены в их кварталах и были вооружены до зубов, открыли огонь по безоружным туркам, которые случайно прогуливались по улицам армянского квартала. Завершая этот призыв к миру, младотурецкий «журналист» утверждает, что «помимо всего этого, пожары в результате поджогов, устроенных армянами почти повсюду, разрушили весь город и оставили его в руинах»[473]. Это толкование не отклоняется от официальной позиции местных органов власти. Отец Ригал, который разговаривал с вали несколько раз, отмечает со значительной ясностью, что «он никогда не слышал иного рефрена из [мусульманских] уст, кроме следующего: это армяне резали мусульман, армяне вели огонь по нашим солдатам, армяне грабили и жгли, и, наконец, армяне разрушили эту страну и являются источником всех наших бед. Это означает по-французски: армяне убийцы, потому что они не идут тихо на убой, но имеют наглость защищать себя. Это означает, опять же: армяне грабят свои дома и магазины и поджигают свои здания, потому что, в конце концов, стоит только открыть глаза, чтобы увидеть, что едва ли что-либо было разрушено пламенем, кроме христианских магазинов, домов, церквей и школ, что мусульманские мечети уцелели и с гордостью возвышаются среди руин христианского квартала»[474].
Статья Фикри появилась в том же номере «Иттидала» и называлась «Знаки анархии». Написанная в более политическом русле, она сформулировала тезис о заговоре против единства конституционного государства и постепенном заселении Киликии армянскими поселенцами. Прежде всего это угрожало выжившим. Одним словом, обвинения, представленные в аданском официальном печатном органе младотурок Исмаилом Сафой и Ихсаном Фикри, и интерпретация событий, которую они выдвинули, подняли хор протестов армянских кругов в Адане и Стамбуле. Для армян эти методы дезинформации слишком уж напоминали методы старого режима. Было тем более тяжело смириться с этим, поскольку до тех пор у них было чувство, что период тирании остался позади.
За два дня до появления этих статей, 18 апреля, заместитель госсекретаря министерства внутренних дел Адиль-бей, который являлся исполняющим обязанности министра во время отсутствия власти из-за «реакции», представил доклад о событиях в Адане великому визирю Тевфик-паше, который был назначен в тот же день. Содержание доклада толковалось по-разному. На следующий день константинопольская пресса заявила, что Адиль подтвердил, что армяне были агрессорами. «Они вооружены, писал он, и режут беззащитных турок, они окружили префектуру. Армяне из далеких деревень нападают на турецкие поселения — они вооружены, в то время как у турок есть только палки… Вооруженные армяне зашли так далеко, что осадили супрефектуру санджака Джебельберекет, где напуганный мутесариф неоднократно взывал о помощи»[475].