Однако убийственные документы были опубликованы в стамбульской прессе уже на следующий день. Среди них были две зашифрованные телеграммы вали Джевада в адрес мутесарифов и каймакамов его провинции, а также в адрес министерства внутренних дел. Во второй телеграмме, к примеру, заявлялось: «Армяне атаковали; правительственный дворец [то есть префектура] окружен; армяне вооружены и убивают безоружных турок. Помогите нам»[518]. Такие утверждения не оставляют сомнений в том, что совершение массовых убийств было обдумано заранее; они раскрывают манипуляции, которыми власти занимались для того, чтобы оправдать преступления, в которые они, очевидно, были вовлечены. На тот момент, в последнюю неделю июля, напряженность достигла своего пика. По всему видно, что не могло быть и речи о дискуссии в этой стране, в которой практически весь политический истеблишмент и подавляющее общественное мнение постановили, что массовые убийства немусульман не были преступлениями. Французский посол Бомпар определенно сообщил французскому министру иностранных дел Пишону, что правительство было вынуждено «следовать советам Комитета «Единение и прогресс», который стремился успокоить общественное мнение и уберечь Палату от опасных дебатов в отношении отчета, представленного комиссией по расследованию»[519].
Фактически дебаты не имели места, в частности потому, что Бабикян умер 1 августа, за день до того, когда его отчет должен был быть представлен[520]. Утром 1 августа его брат объявил, что Акоп Бабикян сел за стол, чтобы окончательно отшлифовать текст, и начал жаловаться на боли в животе и груди. Он быстро впал в глубокую кому, а затем умер. В связи с этими обстоятельствами внезапная смерть 53-летнего депутата стала почвой для слухов. Ничто, тем не менее, не указывает на то, что он умер насильственной смертью. Самое большее, что можно сказать, это то, что эта смерть помешала обнародованию его отчета, в то время как (благодаря интервью, которые он дал) были известны лишь общие черты его отчета[521].
На заседании парламента, состоявшемся 5 августа, председатель собрания сообщил депутатам, что Юсуф Кемаль представил отчет о своем расследовании и что депутат Вардгес попросил также зачитать отчет Бабикяна. Парламент, однако, принял решение заслушать выводы двух депутатов в следующую субботу, 7 августа. На следующий день, когда вопрос был вновь поставлен на повестку дня, председатель предложил собранию представить эти отчеты специальной парламентской комиссии для их рассмотрения до зачитывания перед собранием[522]. Это было последним упоминанием об аданских событиях в османском парламенте, поскольку два отчета так и не были обнародованы. Нам до сих пор не известно содержание отчета Юсуфа Кемаля, хотя мы знаем, благодаря публичным заявлениям его автора, что оно было далеко от выводов отчета А. Бабикяна.
Как отмечает французский посол, по-видимому, в промежуточный период имели место закулисные переговоры с целью предотвращения полного обнародования перед общественностью такого крайне щекотливого дела. КЕП и его правительство, очевидно, боялись реакции населения, — по крайней мере, об этом они говорили в частных беседах — и, прежде всего, слишком явного выставления исключительного участия местных младотурецких боевиков в совершении массовых убийств.
518
См. доклады в стамбульской прессе от 27 июля, в частности, в «Азатамарт» (№ 29, 27 июля 1909. С. 2, на арм. яз.). По сведениям Шерифа-паши, Исмаил Хакки являлся членом Центрального комитета младотурок:
521
«Азатамарт», № 34 и 36, 2 и 4 августа 1909. С. 3 (на арм. яз.). Похороны Бабикяна, состоявшиеся 4 августа, стали поводом для грандиозной объединительной церемонии, на которой присутствовали члены парламента, сенаторы, члены правительства и дипломатических корпусов. Во время церемонии Юсуф Кемаль и Григор Зограб произнесли надгробные речи, в которых они воздали должное самоотверженности и политическому мужеству Бабикяна.
522
Протоколы дебатов были опубликованы стамбульской прессой и Терзяном. См.: