Ограниченный характер этой справедливости иллюстрируется в разговоре, который состоялся между патриархом и Исмаилом Фазыл-пашой, председательствующим судьей военного трибунала, 4 сентября, в момент, когда Фазыл только что приговорил 40 турок и 3 армян к смертной казни. В ответ на вопрос армянского прелата турецкий генерал сказал: «Конечно, было установлено, вне всякого сомнения, что армяне были невинны; однако, были армяне, совершившие такие деяния, которые сами турки не посмели бы совершить»[534].
В целом, заменив председательствующего судью суда, правительство исправило наиболее вопиющие эксцессы, обеспечивая при этом, что назначенный судья будет провозглашать лишь символические приговоры, не занимаясь разоблачительной деятельностью.
Несмотря на показные добрые намерения кабинета Хильми, свидетель комментирует: «Военные суды продолжали считать армян мятежниками, не давая, стоит тут добавить, им возможности доказать обратное; обращаться к самым пресловуто известным должностным лицам в проведении расследований; позволять себе быть ведомыми людьми, которые спровоцировали и организовали массовые убийства; и, наконец, основывать свои решения на ложных обвинениях».
Другой американский свидетель отмечает: «Многие люди были заключены в тюрьму на основании ложных обвинений. Очевидно, любой мог быть арестован и заключен в тюрьму в результате замечания одного мусульманина. Я не знаю ни одного случая, когда свидетельство хоть одного армянина, получившего право адвокатской практики, было бы принято».
В своем поспешном стремлении обвинить армян суд зашел так далеко, что выпустил исполнительные листы в отношении людей, которые умерли за несколько месяцев до беспорядков»[535]. Кабинет Хильми и судей военного трибунала, бесспорно, больше волновала реакция Запада, чем жалобы, поданные их армянскими союзниками.
Отношение армянских кругов к кризису в Киликии
Погромы в Киликии поначалу озадачили армянские власти. Некоторые армяне, такие как Григор Зограб, считали, что это — еще одна, «гамидовская провокация». Другие, настроенные более скептично, задавались вопросом о роли турецких властей. Скептики отмечали, что прибытие в Киликию войск «освобождения» под командованием офицеров-младотурок не остановило кровавую бойню, а, по сути, эти войска спровоцировали вторую волну насилия; что многие из тех, которые были известны как участники этих кровавых событий, не были осуждены; что многие жертвы, пережившие массовые убийства, были арестованы или даже казнены без всякой на то причины; что армянских делегатов, отправленных в Киликию, не пустили в Адану; что денежные средства, отправленные Патриархатом в адрес городского архиепископства, никогда туда не пришли, и, наконец, что турецкие правительство и пресса в целом свалили вину за «события» на самих армян, которых они обвинили в организации восстания[536]. Армянские парламентарии отмечали, что насилие сопровождалось другими формами преследования: видные люди были арестованы, школы разрушены, церкви и дома сожжены, а те которые уцелели в ходе резни, были обысканы и разграблены; женщин и детей похищали; сразу же после событий были введены налоги; оставшиеся в живых были лишены еды, а в некоторых деревнях армян принудительно ассимилировали. Все это напоминало методы, использованные при режиме Абдул-Гамида[537].