Также вызывают беспокойство и приказы, которые Адиль-бей, заместитель госсекретаря в министерстве внутренних дел, отдавал вали Аданы, требуя «защитить иностранцев», которые, в соответствии с гамидовской идиомой, означают «резать армян, но не трогать граждан зарубежных стран, ибо если этого не сделать, то Европа может с нас спросить». За такие приказы Адиль не только не был наказан, но оставлен на своем посту, а затем был повышен до звания советника великого визиря[561]. Не менее тревожным было поведение «Армии действия», возглавляемой офицерами-младотурками: она приступила ко второй волне резни в Адане 25 апреля, сразу же по прибытии в этот район. И что, наконец, мы должны сказать о реакции фракции младотурок в парламенте, которые избили армянского депутата, потребовавшего установить истину, и энергично протестовали против ареста вали Джевада и военачальника Ремзи-паши, хотя оба были однозначно признаны виновными в массовых убийствах в Мане?
Мы можем продолжить этот перечень вмешательств КЕП рассмотрением поведения офицеров-младотурок на первом суде военного трибунала по аданским событиям: он пощадил Джевада, Ремзи, Ихсана Фикри и их сообщников, но приговорил к смерти рядовых мусульман — участников массовых убийств и армян, которые сопротивлялись на своей родной земле. Разве мог ЦК в Салониках, который внимательно наблюдал за всем, что происходит, вдруг сложить руки и смотреть, как выносятся приговоры? Более вероятно, что он подбирал членов военного трибунала из рядов своих военных и инструктировал их перед отправкой в Киликию. Дело Ихсана Фикри — одно из самых поучительных: приговоренный к ссылке первым военным трибуналом после общего оглушительного шума, вызванного его первоначальным оправданием, он был вызван в Константинополь и встретился с великим визирем Хильми-пашой, которого он стремился запугать, более или менее открыто угрожая сделать признания. Как следствие, он был сослан в Бейрут, где вскоре умер при загадочных обстоятельствах.
Следует также отметить, что органы печати младотурок также прямо влияли на события, которые длились с апреля по июль, изображая армян как полностью виновных в своей собственной резне. Когда эта позиция стала шаткой, они замолчали.
В любом случае ничего, как кажется, не было оставлено на волю случая. Юсуф Кемаль, один из двух членов парламентской комиссии по расследованию, видел и говорил о вещах, которые не понравились Комитету, несмотря на его расхождения со своим коллегой Бабикяном. Мало того, что его текст не был никогда опубликован, он был щедро «вознагражден» должностью руководителя турецких студентов в Париже — к тому времени это был уже пожилой адвокат, — чтобы отправить его подальше от Стамбула. Наиболее значительным актом Комитета, однако, стало продвижение по службе тех должностных лиц, которые активничали в резне армян в Киликии, и понижение в должности или увольнение тех, кто преуспел в поддержании порядка в своих военных округах. Хаджи Мухаммед, майор албанской жандармерии в Сисе, который защищал местное армянское население, был отстранен от командования; подполковник Хурсид-бей, который спас Хаджина, был переведен в Румелию. И наоборот, Гусейн эфенди, бывший судебный исполнитель Мараша, которого военный суд ранее приговорил к нескольким месяцам тюремного заключения за то, что он помогал организовать нападение на армян своего города, был назначен следователем в Диарбекире[562].
Все эти факторы, которые мы обсудили в предыдущих главах, предполагают, по крайней мере, то, что Комитет «обеспечил сопровождение» резни и далее справлялся с ситуацией, которая возникла в результате, в соответствии с гамидовскими правилами поведения. Более того, есть основания предполагать, что именно он и организовал их.
По той причине, что «реакция» в Константинополе и погромы в Адане совпали, современники первоначально думали, что их ответственные и организаторы те же люди. Они также думали, в свете появления гамидовских прецедентов, что эти события, вероятно, можно записать на счет реакционных кругов или кругов, которые считались таковыми. Люди, которые планировали массовые убийства, без сомнения рассуждали аналогично. Кто получил максимальную выгоду от событий в Константинополе, так это в любом случае младотурки, которые, спекулируя на событиях, одновременно избавились от Абдул-Гамида (который был смещен парламентом 27 апреля 1909 г.)[563] и от всей либеральной оппозиции.
561
«Азатамарт», № 3, 25 июня 1909 г. С. 3 (на арм. яз.). См. статью Ринат де Валла, корреспондента газеты «Giornale d’ Italia».
563