Нам придётся делать это по суше – тогда как арабы или вьетнамцы способны использовать гораздо более дешёвый морской транспорт. Им-то, что? Подогнал танкер прямо к терминалу у самых буровых – и заливай в него товар.
А нам, до тех терминалов, придётся гнать «чёрное золото» по трубам тысячи вёрст, что очень дорого. Да и что-то не чувствуется глобального потепления, вопреки всем воплям о нём. У нас морозы, как трещали, так и трещат.
Но, удобные для разработки месторождения исчерпаются не ранее 2025 года. До того срока, мы богу душу отдать успеем. К тому же, развитые страны весьма мало наращивают потребление нефти.
Если же, западная экономика и «азиатские тигры», в начале третьего тысячелетия, резко убыстрят темп инноваций в производстве, то будут найдены альтернативные источники энергии и произведены ещё более экономичные двигатели, отчего потребление нефти на планете резко упадёт. Она сильно подешевеет, следом за ней, упадёт в цене газ – и мы обанкротимся.
Лес нас тоже не спасёт: он у нас не того качества и слишком малопродуктивен, чтобы вытянуть всю страну. На внешнем рынке нас забивают теперь и США: у них – климат помягче, лес растёт быстрее и не таёжных пород. К тому же, у них полно искусственных, промышленных монолесов: не будешь их рубить – вредители сожрут.
Рыбные ресурсы? Ситуация – чуть лучше. Но они, при сегодняшних способах добычи, способны обеспечить жизнь лишь Дальнему Востоку России.
Ориентация на чисто сырьевой путь развития – это крах. Это – совершенно обеспеченное впадение в нищету, приход массовых неграмотности, эпидемий и межнациональных конфликтов.
Сырьё даёт гораздо меньше доходов, чем промышленные товары, и сущий мизер – по сравнению с производством программного обеспечения, спутников и самолетов.
Те, кто вздыхает: «Да ведь, у России столько природных богатств!» – либо наивные люди, либо дураки.
Путь второй – старосоветский. Его предлагают нам и коммунисты старого закала, и многие другие оппозиционеры.
По сути дела, это – вторая индустриализация России. Предположим, что президент-диктатор, со своей единственной партией, решил сделать упор на тяжёлое машиностроение, крупнотоннажную химию, на производство энергии, на индустриализированное, высокопроизводительное сельское хозяйство.
«Да! Да! – восклицает тоталитарный читатель. – Именно так! И тогда, русские смогут сделать то, о чём им сказали вначале: снова стать сверхдержавой и прорваться на растущие рынки Востока!»
Но, погашу горящий взор патриота. И этот путь для нас закрыт, запечатан наглухо историческим обвалом. И тому есть несколько причин.
Прежде всего, этот путь – неимоверно труден и запредельно дорог. Техническая культура Советского Союза, как у всякой иной великой страны, – хрупка.
Господство варваров, длившееся с 1991 года, прошлось по ней смерчем разрушений, сапогами вандалов. Оказались разорванными множество производственных цепей, в запустение пришли многие заводы и фабрики, утрачены сотни технологий, потеряны навыки и знания миллионов человек.
Чтобы восстановить всё это, нужно полтора триллиона долларов и много лет работы без прибыли. Придётся закупать огромное количество нового оборудования, вновь готовить миллионы рабочих и инженеров.
Нам не хватит ни денег, ни времени. У нас уже нет больших запасов минеральных ресурсов, выгодных для разработки, легкодоступных. Все «сливки», в виде обильных месторождений, либо сняты за прошлые годы, либо оказались за рубежом, с расчленением СССР.
Сельское хозяйство русских – развалено: надо очень много в него вложить, чтобы обеспечить, хотя бы, собственные нужды. К тому же, сельское хозяйство в России – нерентабельно, по мировым меркам: мы не можем снимать четыре урожая в год, как во Вьетнаме или Южном Китае. Или даже два, как в Южной Корее.
Сельское хозяйство Америки, Южной Канады (на широте Узбекистана), даже Германии и Франции – гораздо продуктивнее нашего, в силу более мягкого климата. На мировой рынок, и так переполненный продовольствием, нам уже не выйти.
Новой индустриализации понадобится много энергии. Но, электроэнергетика – изношена: она не выдержит резкого роста энергопотребления. Примем мы реформу по Чубайсу или нет – всё равно, нужно вложить десятки миллиардов долларов в её спасение.
Да и не успеваем уже к сроку. Пока мы будем поднимать новые индустриальные гиганты, сидя на хлебе и воде, Китай уже развернётся со своими машиностроением и металлургией.
Есть тут и вторая причина. Она – в том, что индустриальная эпоха уходит в прошлое.
Пытаясь воспроизвести 1930-е годы в 2000-х, мы неминуемо проиграем странам, которые развивают наукоёмкое производство, индустрию будущего. Оно – гораздо прибыльнее тяжёлой индустрии.
Мы, конечно, должны перевооружить унаследованные от СССР и ещё работающие производственные комплексы. Но нельзя кидаться в прошлое, когда нужно прорываться в грядущее.
Стало быть, и советский экономический путь – невозможен.
Тогда, возьмём вариант третий – японо-корейско-китайский (по нему ещё идут, например, Бразилия, Индия или Вьетнам).
Начинаем с массового производства товаров, которые не относятся к наукоёмким. Иными словами, начинаем шить трусы и лифчики, штаны и рубашки, клепать кастрюли и миксеры, собирать видеомагнитофоны и автомобили (из импортных частей). Развернёмся на ниве бытовой электроники.
Всё это поставляем на внешний рынок и зарабатываем деньги, укрепляем свои промышленные корпорации.
Переходим на позиции развивающихся промышленных стран «второго мира». Постепенно начинаем наращивать малотоннажную химию, микроэлектронику, биотехнологию, производство компьютеров.
И только потом, совершаем рывок в «первый мир» – в экономику производства высочайших технологий, идей, ноу-хау, становимся одним из мировых игроков на финансовых рынках.
Вроде бы, вот – наш путь. Даже военная диктатура в сию схему ложится: как в Чили, так и в Южной Корее.
Греет даже пример Китая: тот, намного отставая от Россиянии, по части свободы слова, приватизации и акционирования, не имея никакой частной собственности на землю и «свободных выборов», только за счёт жёсткого, обеспечивающего порядок режима, привлекает в свою экономику в десятки раз больше частных инвестиций, нежели либерально-демократическая Россияния.
Идею пути в «первый мир» через «второй» можно отыскать даже в экономической программе центра Германа Грефа. Сам Греф публично говорил, что мечтает о превращении России в подобие Бразилии.
Если же продраться сквозь три сотни страниц его программы, то, в общем, замысел ясен: к станции «Вторая Америка» (лет через 100—200) – через промежуточную станцию «Бразилия».
Хорошо-то хорошо – да только такой путь русским заказан начисто.
Чтобы стать страной нового индустриального мира, последовав по догоняющей траектории, по уже старому индустриальному пути, России нужно соответствовать сразу нескольким факторам.
Помимо жёсткой власти, которая обеспечит единство и страны, и действующих на её территории законов, ещё надо иметь:
1) дешёвую и квалифицированную рабочую силу, способную довольствоваться малыми деньгами, но делать вещи на мировом уровне качества;
2) дешёвые и доступные природные ресурсы;
3) мягкий климат, который позволит не тратить сумасшедшие деньги на отопление цехов и на разгребание снега;
4) удобную транспортную инфраструктуру: так, чтобы товары и комплектующие не пришлось перебрасывать по суше более, чем на две-три тысячи вёрст, незамерзающие гавани, чтобы эти товары по свету на кораблях развозить.