Сама граница ознаменовалась полосой довольно плотного леса, который как-то разом вырос, стоило преодолеть очередной холм. Но протоптанная или накатанная дорога все еще сохранялась, правда стала уже и уже кое-где снова начала зарастать травой. Сам лес выглядел довольно мрачно, вместо сочных и ярких зеленых красок, здесь все как-то побледнело. Исчезли заросли, пышные кусты и лианы, появилось больше камней и повсюду росли темно-желтые цветочки, по форме напоминающие ромашки.
Я вспомнил, что только утром видел похожие в гербарии Нолана, но не в рецепте «Живинки». А на соседних страницах, в разделе — яды, который шел сразу перед лекарственными средствами. Я остановился и сорвал один, почувствовал резкий и довольно неприятный запах и выкинул обратно. Развернул карту и нашел там отмеченный лес. Название «Серый лес», в принципе, соответствовало тому, что я видел выше цветочной поляны. И ощущения были такие же серые, почти нейтральные.
Он тянулся километров на пятнадцать, а дальше уже была Трёха и ферма, на которой заметили сектантов. В принципе, можно было поторопиться и проскочить его до темна, но уже метров через пятьсот я заметил старую каменную хижину возле дороги и решил остаться здесь на ночь.
Маленький одноэтажный домик, класса сарай, выглядел совсем заброшенным. Дырявый дверной проем по центру, по бокам окна без рам и стекол, а на крыше сухие ветки. Одна стена уже заросла плющом, а несколько низеньких ступенек, ведущих к входу, раскрошились от старости. Если здесь когда и жили, то лет этак двадцать назад.
Внутри уже давно не было мебели, а о присутствии человека говорили только остатки старого кострища и груда сухих веток, явно собранная как раз для следующих путников. Я зашел внутрь, проверяя каменную кладку на прочность. Покосился на потолок, на две уцелевшие балки и не пойми на какой магии державшуюся крышу. Пол был каменный, сложенный из длинных и широких плит, по размеру похожих на стандартные доски.
— Идеально, — сказал я, притопывая по плитам.
Завел мотоцикл за угол, где тоже уже вовсю разросся плющ. Отодвинул его и загнал мотоцикл. С дороги не видно, а я, если что быстро смогу воспользоваться. Забрал вещи и оружие и начал обустраиваться. Развел костер и пока кипятилась вода, стал осматривать пол. Нашел расшатанную плиту и попытался ее поднять. Сразу не получилось, но расковыряв швы, справился. Под ней оказалась земля, которую я тут же выкопал и отнес подальше от дороги.
Вернулся, перекусил и начал обустраивать свою первую на Аркадии нычку. Упаковал ругер с остатками патронов, добавил бутылку «Живинки» и запасной нож (прихваченный у Патрика на сдачу). Приладил плиту обратно, замаскировал следы своего варварства и только после этого стал готовиться к ночевке.
Разложился и только после этого, подхватив винтовку, высунулся в окно.
— Выходите уже, я же знаю, что вы здесь, — сказал я, вглядываясь в сумерки. — Не надо ждать, пока я усну. Темнеет, самое же время поохотиться.
Глава 8
В лесу заплакал ребёнок. Потом кто-то покашлял и засмеялся, но плач не прервался, а будто со стереоэффектом донёсся с другой стороны. Шелест листьев и смешанная с кустами тень, отчего она казалась совсем каким-то фантастическим существом.
Думаю, что я тоже красиво смотрелся в этом окне. Вытянутый силуэт, подсвеченный со спины костром. Что-то было в этом демоническое. Хотя и мишенью я был прекрасной. Для любого человеческого стрелка.
Но пришли не стрелки и совсем не люди. Пришли волки. Или гиены, или шакалы… В общем, собаки какие-то сутулые, без примесей пауков или каких-то других гадов. Но много. И очень злые.
Метрах в сорока через дорогу тень, отбрасываемая кустом, разделилась, и в просвете появился первый. Всё-таки ближе к шакалу — серая, почти пепельная шкура, темно-жёлтые глаза и стандартный набор из когтей и клыков. Шакал оскалился, растянув морду в подобие улыбки. Не милой, а как у Джокера из фильмов про супергероев.
— Сюда смотри, — прошептал я, показав двумя пальцами себе на глаза, а потом ткнув указательным в шакала.
Прищурился и тоже оскалился для большей убедительности. Думал зарычать, но далеко — всё равно не услышит. Но как ни таращился, пытаясь налить глаза кровью и вложить туда хоть капельку той ярости, что меня переполняла после рождения из змеюки, ничего не получалось.
Сутулый шакал лишь тявкнул, будто бы смеясь над моими стараниями, и сделал шаг вперёд.
— Не работает твоя магия, малой, — пробурчал, обращаясь, по сути, сам к себе.