Я шмыгнул носом, сбрасывая наваждение. Тёмные объекты здесь были повсюду, смешиваясь в единый фон. А единственными пятнами выглядели фрики, рассеянные по всей деревне.
— Херово, — я шмыгнул носом и прошептал, обращаясь к шакрасу. — Но есть и хорошие новости! Патронов-то у нас всё равно больше…
Шакрас ответил виброоткликом в биомониторе, выделив мне семьдесят процентов контроля. Блин, надо было сказать, что патронов не хватит…
«Не хватит патронов, бери железный зуб…» — словно ответил мне геном и добавил светосилы в зрение, сделав вечерний сумрак ещё более чётким.
Вот только тишина такая, что можно мёртвым с косами обрадоваться. Центральная улица была пуста, в одном из окон мелькнула тень, даже не мелькнула, а лишь вздрогнула занавеска. На фоне первой башни получилось различить край фургона, выступающего из-за ближайшего домика. Туда я и направился, стараясь не отпускать эффект от чуйки и вслушиваясь в каждый шорох, который сам же и издавал. Очень громко я шёл, на общем фоне. Ещё и приходилось сдерживаться, чтобы не чихнуть…
Оказавшись на углу дома, расслышал хоть какие-то звуки со стороны башни. Застыл, задержав дыхание, и даже глаза закрыл, перенаправляя усилия между органами чувств.
Первое, что я различил — было сопение с периодическими всхлипываниями. Второе — чавканье. Монотонное, прерывающееся лишь редкой отрыжкой. Третье — уже не на уровне слуха, и не чуйки, а на физическом — давление в висках, намёк на скорую мигрень и полное нежелание двигаться. Четвёртое — гнев шакраса и резкую боль в руке, будто мне жгутом вены перетянули и уже, капец, как давно пора жгут ослабить.
Вместо того чтобы расслабить, невидимая сила добавила ещё несколько жгутов: один стянул виски, второй удавкой накинули на шею, и сразу по паре на ноги. Заботливый невидимый санитар, видимо, решил мне сразу все артерии перетянуть. От эффекта нехватки кислорода я сразу поплыл, включился какой-то тупняк и отрешённость. Я почувствовал, как на меня одновременно действуют две силы. Что-то давит извне. Непривычное и неопознанное. С задержкой пришла мысль, что это может быть воздействие телепата-психопата. Но мысль надолго не задержалась. Потому что изнутри на меня тоже давило. Шакрас метался, словно загнанный в клетку зверь. Бросался на жгуты, откатывался и тут же бросался вновь с ещё большей яростью.
А я стоял, как пьяный, и не мог пошевелиться. Чисто физически мог, но не хотел. Пришла ещё одна запоздалая мысль, что уже какое-то время не слышу чавканья. Зато слышу чей-то слабый, сбивающийся голос:
— Не надо… Не надо… Кома говорил, что стражники нас не тронут… Кома говорил, что мы под защитой… Что ментальный контроль можно игнорировать… Не надо… Отпусти… Не надо…
И так по кругу. Всхлипывания, бормотание, мольбы.
Я вроде понимал отдельные слова, но общая заторможенность вместе с двойной давкой не давала ясно мыслить. И разозлиться я не мог. Какая-то дурацкая что воля, что неволя — всё равно… А голос всё всхлипывал и всхлипывал, отрешённо бубня что-то там про Кому. Про его уверенность, что их не тронут. Про стражников и ментальный контроль… Приеду в город, отправлю Деми матчасть учить или не отправлю — всё равно.
Даже смешно стало от понимания того, что мне всё равно на это «всё равно». Где-то там промелькнула мысль, что именно за счёт этого воздействия заражённые не успевают убежать, а соседи потом не стремятся на зачистку. Но, честно говоря, всё равно…
Голос бедолаги за домом начал стихать, бормотание превратилось в одно сплошное неразборчивое всхлипывание. На фоне которого я услышал шаги. Кто-то неспешно, будто старческой походкой, шаркал вдоль стены. Звуки приближались, а давление стало расти. Перед глазами появились белые пятна, а потом и красные, из которых воображение дорисовало тонометр. Я был в роли стрелки, что-то в голове уже начало закипать, а воображаемый шакрас всё скакал и скакал, подталкивая стрелку в красную зону.
В этот момент из-за угла появилась чья-то морда. Игриво так высунулась, свесив голову набок. И открыла рот, показав язык… Хотя не совсем рот и совсем не язык, а белую мокрицу с чётко выраженным хребтом, маленькими усиками-лапками и двумя штырьками-жвалами.
Голова, из которой высовывалась мокрица, уже давно перестала выглядеть человеческой. Худое высушенное лицо с натянутой кожей, пустые глазницы, слипшиеся патлы и почему-то, наоборот, раздувшаяся шея. И всё это в свежей крови, или не в крови. Честно говоря, всё равно…
Не произнеся ни звука, мокрица высунулась ещё. С таким эффектом, будто её донор мне язык показал. Подразбился и сделал неуверенный шаг вперёд, вываливаясь из-за угла. И пошёл на меня, усиливая свою ментальную атаку.