— Нет, мы ещё не закончили, — засопев от натуги, парень вдавливает плечи Алекса обратно в операционный стол. Нажимает на кнопку у изголовья, и тотчас конечности солдата фиксируются верёвками. То же самое, пока Энн не успела опомниться, Дэниэл делает и с девушкой.
Проснувшийся Алекс вскидывает руки, но те оказываются надёжно зафиксированными. Он рычит и сплёвывает в сторону.
— Сукин сын, тебе не пройдёт это даром.
Но Дэниэл его не слышит и делает пару шагов в сторону ступней солдата. Небрежно сбросив с него ботинки и стянув носки, подносит электрошокер ближе.
— Не надо! — Энн с трудом сдерживает тошноту и выкрикивает из последних сил. Но её здесь не существует, никто её не слышит. Дэниэл увлечён пыткой, а Алекс трясёт ногами и пытается подтянуть их к себе. Ничего не выходит. Новый разряд вновь обжигает его ноги. Солдат снова вскрикивает. Дёргает ногой, снося столик, на котором покоится его шлем. Тот падает на пол и покрывается трещиной. Алекс извивается всем телом и крепко стискивает челюсти почти до скрипа.
Энн еле дышит. Глаза застилает пелена слёз, а голова начинает кружиться.
— Это сдержит тебя от походов в Хаос, — комментирует Дэниэл.
Алекс, вероятно, хочет много чего сказать Дэниэлу, но острая боль заставляет его умолкнуть и лишь раз за разом мычать или орать во весь голос. Его ступни полнятся ожогами, но есть ещё и его здоровая рука, до которой рано или поздно садист тоже доберётся.
Энн кричит вместе с ним, но не от боли, а в попытках спасти ему жизнь. Пусть услышит хоть кто-то, пусть придёт хоть кто-то.
— Голоси, сколько можешь. Люк! Можешь заходить.
И из всего чёртового Баланса в эту палату заходит только тот самый врач без эмоций на лице, зато с сухой и безжалостной инструкцией в голове. Алекс теряет сознание. Энн может сквозь туман, сквозь пелену перед глазами, видеть, что и Дэниэл, и врач переключают всё внимание на неё. В животе всё сжимается в тугой узел.
С каждым новым словом общество Баланса вызывает только всё большее отвращение.
— Здесь мы частенько проводим опыты. Помнится, начал я с дикой кошки, но и на людях можно. Думаю, когда твой солдат очнётся, пора будет и на нём что-то интересное протестировать. В конце концов, только на предателях и можно проводить эти операции. Это именно Алекс привёл тебя в Баланс, несмотря на состояние твоего организма, — голос Дэниэла уже не звучит в полную силу. Шёпот крадётся по комнате, заползает в уши Энн.
— Но пока начнём с тебя. Я ведь обещал подменить твои воспоминания. Спустя n-ное число попыток ты можешь и вовсе не проснуться, если твой мозг не справится, — Дэниэл похож на лёд, а врач рядом с ним и того холоднее. Энн всё ещё пытается вырваться, но мужчина в ту же секунду нажимает ещё куда-то на операционном столе, и верёвки перехватывают конечности ещё плотнее. Дэниэл вынимает из заднего кармана брюк белую ручку и наклоняется к Энн, словно хочет её поцеловать. Его лицо совсем близко.
— Забавно всё-таки, да? Но я не люблю жестокость, а предпочитаю стабильность. И, конечно же, Баланс.
Энн готова плюнуть ему в лицо. Однако Дэниэл опережает какое бы то ни было действие девушки, и тогда происходит встреча ручки и виска Энн. Лёгкий разряд тока.
И мир снова перестаёт существовать.
◣◥◣◥◤◢◤◢◣◥◣◥◤◢◤◢
Просыпаться больно. Болят глаза, болит голова и отчего-то ноет висок. Что случилось? Уже утро?
Энн неспешно открывает глаза и усиленно моргает, надеясь скорее проснуться и позабыть о дискомфорте в теле, руках, ногах. Взгляд почти сразу цепляется за знакомое лицо с тёплыми карими глазами. Вихор ярко-красных волос похож на пламя. Энн улыбается.
— О Дэниэл, о мой царь.
Голос её полнится нежными интонациями. Энн помнит, что всю свою жизнь готова был исполнять всё, что ни скажет этот парень. Она — его плечо, его слуга, его тень, но совсем не в том понимании, что понимают другие жители Баланса. Всегда с ним, всегда готова целовать его руки и кланяться. Правда, есть что-то чудное во всём этом: Энн и Дэниэл не отсюда. Девушка знает, что хотела попасть за границы города. Там лучше? Или хуже? Зачем?
Все её мысли прерывает Он. Дэниэл говорит:
— Отлично. Побудь здесь, моя дорогая. Я скоро приду, — вкрадчивый тон ласкает уши девушки. Она, почти не дыша, провожает того взглядом до самой двери, и сразу становится тоскливо и холодно на душе. В палате остаётся лишь врач и светловолосый незнакомец. Последний, округлив глаза, молчит.
— Что? — спрашивает Энн, сжимая губы. Она садится на операционном столе и обнимает себя руками, почувствовав себя голой. Неприятно от мысли, что какой-то незнакомый парень так на неё смотрит. — Дэниэл, — зовёт его, но он не приходит. Врач тоже переходит в режим ожидания, поворачиваясь в сторону двери, а парень ложится, но глаза не закрывает. Тянет руку к столу Энн и совсем тихо берёт в руки шприц. Энн даже не успевает среагировать и сказать, чтобы этот глупышка ничего не трогал, пока не придёт её бог. Незнакомец едва ли не с размаху засаживает иглу в шею врача. Тот хватается за место прокола, но понимает, что опоздал. Крякнув, он валится сначала на колени, а затем и всем телом на пол. Вскрикивает Энн. Поджав к себе колени, испуганно уставляется на парня:
— Ты с ума сошёл, придурок?! Я сейчас позову Дэниэла!
Она готовится закричать снова, но незнакомец вскакивает на ноги, с силой сжимая челюсти, отчего появляются желваки. Ремни, сдерживавшие его, почему-то ныне развязаны.
— Слушай сюда, — выжимает он из себя, не переставая кряхтеть то ли от боли, то ли от ещё каких-либо ощущений. Энн не остаётся ничего, кроме как слушать. Парень выглядит враждебно — насупившийся, ещё и ставший выше девушки, подошедший вплотную. — Я начинал, как психокорректор. Я настраивал таких, как ты, на покорность режиму. В этот раз я не собираюсь так поступать. Вот… видишь… это, — каждое слово даётся с трудом. Парень зачем-то подпрыгивает с одной ноги на другую, продолжая шипеть. Он тыкает пальцем в банку с белой жидкостью, стоящей на тумбочке за спиной Энн. Парень подтягивается, захватывает ту банку, а заодно и лежащий рядом шприц. Без промедлений набирает в него препарат. Энн мотает головой и размахивает руками.
— Нет-нет, не надо! Отстань! Уйди!
Незнакомец ставит одну руку на операционный стол, преграждая девушке путь к отступлению. Она может лишь броситься назад, на стену. Парень не тратит время на слова. Он, кажется, не врёт и действительно знает, что делает. Захватывает четырьмя пальцами ногу девушки в районе бедра, а второй рукой вставляет шприц через ткань брюк. Энн хочет хлопнуть его по руке за наглость. Но вот медицинскими инструментами он орудует мастерски, хотя Энн так не думает и ошарашенно выговаривает:
— Что ты делаешь?!
Вырываться смысла не видит. Жидкость стремительно поступает в тело, а лишние раны от собственных движений не нужны. Похоже, впереди ждёт или смерть, или кома, или ещё что похуже.
— Это очистит твои неправильные воспоминания. Доверься мне.
Он говорит это и сразу же вытаскивает иглу. Энн ойкает и сразу потирает место, куда было введено лекарство. Сразу же за этим начинается паника. Только что Энн неизвестно что и неизвестно зачем вкололи. Ногу начинает жечь, а голова кружится, и комната становится больше похоже на карусель. Тошнит.
— Что ты сделал со мной? Что ты за придурок? Мне плохо. Дэниэл!
— Тихо-тихо-тихо. Сейчас.
— Отстань от меня! Зачем ты это сделал?
Крепкие руки хватают Энн в объятия, а голова становится тяжёлой. Солдат бросает короткое ругательство, вновь зашипев и подпрыгнув поочередно на носках. Энн беспомощно валит голову на плечо парня, не сопротивляясь исчезновению всяких сил. Ей нужна пара минут на то, чтобы проснуться. Очиститься.