И постепенно в нем загорелась искорка энтузиазма. Вот это приключение! Хотя в конце пути его ждала смерть, надежда на жизнь еще осталась, и он знал, что если откажется, то не получит даже ее. Согласие уже формировалось в сознании Диксона, но существо, должно быть, поняло это ещё раньше, до того, как решение было принято, поскольку яркое сияние внезапно начало затуманиваться и изменяться. На Диксона нахлынуло смирение, проходящее через тело и поступающее в мозг. И затем его поглотило забвение.
Он очень медленно пришел в себя. Забвение постепенно покидало его сознание. Диксон получил смутное представление о преодоленных барьерах и огромных пространствах, а также каким-то образом ощутил необъяснимую разницу в воздухе, окружающем пузырь, хотя было непонятно, откуда он это узнал. Небольшие колебания проходили по нему, рассеивая затуманенное сознание. Затем в нем размеренным потоком опять начали пульсировать новые знания.
Диксон с существом преодолевали пространства, куда большие, чем он мог себе представить. Мир, куда они направлялись, сейчас как раз находился под ними. Диксон должен был мельком взглянуть на него, так как то, что ему предстояло увидеть, было настолько чуждо, что даже сквозь защитную поверхность светового пузыря он не смог бы долго смотреть на это нечто.
Затем свет вокруг Диксона стал прозрачным, и он увидел картину, ошеломившую его своим неистовством. На мгновение ему показалась местность, которая скрежетала и бушевала безумным цветом, отличающимся от всех известных людям цветов. Диксон повернулся и уставился на картину внизу. И хотя он находился от нее очень далеко, все было видно вполне отчетливо, причем поле зрение стало шире обычного. Как будто одним взглядом получалось охватить весь круг горизонта.
Мир внизу был одним огромным городом, расположенным на неустойчивой террасе и уходящим вдаль до самой линии горизонта, мерцающей ослепительным блеском. Пылающие со всех сторон цвета вызывали тошноту и головокружение. Это были невозможные цвета и оттенки безумия — дикие ошеломляющие линии, дуги и зазубренные пики, сумасшедшие уклоны, зигзагообразные мосты и здания, наклоненные под углами, говорящими о том, что тут не существовало гравитации.
Невероятные террасы сужающимися витками поднимались к верхнему ярусу. Несмотря на то, что он был маленьким и аккуратным, по его покрытию пятнами расползались безумные цвета. В самом же центре возвышалась могучая колонна чернее любой тьмы, которую Диксон когда-либо видел. На ее вершине виднелось тусклое пламя.
А вот населяющие этот город жители!.. Несмотря на такое огромное расстояние, Диксону все же удалось сосредоточиться и разглядеть их получше. У этих созданий не было ничего общего ни с человеком, ни с далекими предками людской расы. Их тела были по-змеиному гибкими, а движения быстрыми, ловкими и бесконечно грациозными. И если на разноцветные здания было просто неприятно смотреть, то от постоянно двигающейся и жуткой переливающейся окраски существ внизу попросту рябило в глазах. Именно поэтому Диксон так и не увидел их истинный облик.
Ему удалось рассмотреть одно из этих неизвестных науке созданий, стоящее прямо под большим черным столбом, на вершине которого горело яркое белое пламя. Бескостное существо, казалось, не имело четких очертаний, и по постоянно движущейся поверхности тела расползались багровые пятна. В середине совершенно бесстрастного, не имеющего рта ало-пурпурного лица располагался большой, ясный и ничего не выражающий глаз. Когда инопланетное чудовище отворачивалось, то сквозь всевозможные оттенки красного и фиолетового на лице проступали зеленые пятна.
Вот и все, что Диксону удалось увидеть перед тем, как к нему стало медленно возвращаться сознание, а прозрачный кристалл снова помутнел. Больше нельзя туда смотреть, а то я совсем сойду с ума, подумал он и вдруг понял, что попадет в эту страну безумия уже не в человеческом обличье, потому что его собственное тело не вынесло бы этого дичайшего буйства красок, да и попросту не смогло бы преодолеть головокружительные повороты и подъемы. Многие улицы и мосты в городе были слишком крутыми для человеческих ног.
И по мере того, как на Диксона накатывали волны знаний, он начал понемногу осознавать всю глубину отличий между этими разноцветными чудовищами и обыкновенными людьми. Разница заключалась не только во внешности: сама материя, из которой состояли создания, даже близко не походила на человеческую плоть и кровь, да и атомы в инопланетном веществе располагались совершенно по-другому. Странные создания питались каким-то совершенно непонятным нормальному человеку образом. Их эмоции, привычки и намерения были чужды всему жизненному опыту Диксона, да и определить пол странных существ на первый взгляд не представлялось возможным.