— Да. Это я помню. Здесь все так, как и было. Джеклин с женой обнаружили это место и установили станцию неподалеку. Тогда тут были дикие джунгли. Как и сейчас… с некоторыми изменениями. — Доктор нервно поежился. — Нет, все-таки я мало что помню. Но я должен идти дальше. Если кто-нибудь из вас хочет передумать, сейчас самое время.
Кэрнс не стал дожидаться ответа. Он поправил рюкзак на плечах и зашагал вперед с почти сомнамбулической прямотой. Фергюсон держался рядом, хотя его желудок крутило от нервного ожидания, а кожа сделалась ненормально чувствительной, словно пытаясь со всех сторон вырастить зрительные клетки. Но человек может иметь тысячу глаз и, тем не менее, не быть в полной безопасности.
Широкая, хорошо заметная тропа вела из пещерного прохода через зеленые деревья к стоящему вдалеке домику, частично скрытому листвой. Долина, видневшаяся с другой стороны туннеля, плавно уходила вниз и затем, образуя гигантскую чашу, поднималась к дальней линии холмов, окатывая их прибоем джунглей. Кроме дорожки и домика, признаков человеческого присутствия нигде больше не было. Но сама долина выглядела странно. Фергюсон поморгал. Что-то казалось неправильным. Он присмотрелся. Ветра не было, но джунгли шевелились, едва заметно, волнообразными движениями, которые даже легкий бриз не мог бы полностью объяснить.
К тому же, из этого леса доносились звуки, звуки, которые Фергюсон никогда раньше не слышал.
Тонкие, приятные, звенящие голоса, тихое бормотание, которое казалось мелодией. И один раз раздался глубокий, резонирующий, гулкий звук, прокатившийся через джунгли так, что задрожала под ногами земля. Это мог быть рев ягуара, но казалось, словно сама планета заговорила гулким голосом, отзвуки которого проходили через все пустоты под землей.
— Что это? — резко спросил Пэрри.
— Эхо, — сказал Фергюсон, когда Кэрнс не ответил. — Может быть, большая кошка.
— Ты с ума сошел, — возразил Пэрри. — Я знаю, как рычит ягуар. И это не он.
Фергюсон пожал плечами. Кэрнс поднял руку, куда-то указывая.
— Вот там стояли мы с Грутом, — сказал он. — Теперь я вспомнил. Это тропа, по которой мы шли, когда нашли… ее. Джеклин построил этот дом и тропу. Он и его индейцы, много лет назад. Она, наверное, ждет нас.
— Откуда она знает, что мы идем за ней? — вглядываясь в отдаленно стоящий дом, спросил Фергюсон.
— Откуда ты знаешь, когда ударяешься обо что-то ногой? — проворчал Кэрнс. — Долина… девушка — ее часть. Я помню! — Его голос изменился. — Она может призывать зверей откуда угодно. Ближе к этому месту — здесь — она может разговаривать с деревьями и лианами. А в долине…
Доктор бросил на Фергюсона странный, слепой взгляд и пошел по дорожке, не закончив предложение.
Фергюсон последовал за ним, размышляя о мутациях. Ученый Джеклин, работая с силами слишком огромными, чтобы их можно было удержать под контролем, высвободил неизвестное излучение, которое, наверное, пронизало джунгли, как тепловые волны, ударяясь в окружающие холмы и отражаясь обратно, пока вся долина не пропиталась силой, способной свести зародышевую плазму с протопанных временем путей и создать… что? Что угодно. Все, что угодно. Разумные лианы… или… или растения-животные!
Что стало с Джеклином, его женой и индейцами? Жесткое излучение способно убивать. Может, ребенок, девочка, выросшая в середине пылающего котла неуловимых волн, стала единственным выжившим человеком? И, если это правда, какие невероятные изменения произошли с ней благодаря этим силам? Не только с виду — ее волосы, глаза и кожа цвета слоновой кости были весьма странными — но внутри, в сознании и Бог знает, где еще?
Небольшое животное спрыгнуло с дерева и прошмыгнуло вперед по тропе, странным образом ничего не боясь.
Оно выглядело, как белка, хотя, когда ветер взъерошил его коричневую шубку, под шерстью показалась зеленоватая шкура.
Сэмпсон, который был ближе всего к краю дорожки, выхватил револьвер и мгновенно выстрелил в маленького зверька.
— Свежее мясо, — коротко сказал он.
Пуля попала зеленоватому существу в верхнюю часть тела. По инерции оно перелетело через голову и прокатилось по тропе.
Затем — глаза Фергюсона выкатились — животное поднялось, тряхнуло хвостом и побежало дальше, не обращая никакого внимания на людей, оставшихся позади. Ошарашенные, они остановились и увидели, как создание бросилось на лиану, кольцами идущую через дорогу. Сверкнули острые зубки. Зверек прогрыз верхний слой лианы, и брызнул густой молочный сок. Белка стала жадно пить.
Лиана судорожно изогнулась, и из маскирующего подлеска вырвалось толстое кольцо, схватившее белку зеленой, змеиной хваткой. Наступила минута яростной драки. Когда она закончилась, лиана лежала ленивыми, победными кольцами вокруг животного, а ветка с цветками в форме чашек ползла вперед, чтобы присосаться к пушистому телу.
Люди осторожно подошли ближе. Лиана немного пошевелилась, но на этом все кончилось. Сверкнуло мачете. Фергюсон нагнулся. По его позвоночнику пробежала дрожь, но он заставил себя дотронуться до шкуры зверька.
И отпрыгнул, ловя ртом воздух. Разумеется, это было невозможно!
Пэрри уставился на него.
— В чем дело?
— Трава, — нервно сказал Фергюсон. — Клянусь, это трава — не мех.
Кэрнс невесело рассмеялся.
— Я вспомнил, — сказал он. — Видите хвост существа? Это тоже не мех, а папоротник. Или выглядит и наощупь такой же, как большой пучок папоротника, каким-то образом адаптировавшийся к такому существованию. Во всяком случае, это не белка. Даже не животное. Это словно перекати-поле, эволюционировавшее через несколько миллионов лет. Растение, питающееся соком других растений… когда ему везет. Неудивительно, что пуля ничего ему не сделала! У него нет нервной системы. Бог знает, как оно вообще устроено.
— Давайте, пойдем к домику, — мрачно предложил Фергюсон.
Окруженное деревьями строение в конце пути казалось очень тихим. Домик был каменный, как они увидели, когда подошли ближе. Столбы из белого камня поддерживали крошечный портик, а стены представляли собой мощные каменные плиты. Самым странным во внешнем виде дома были искусные резные листья, усики и цветки, оплетающие столбы и украшающие стены и оконные рамы тонкими каменными узорами.
— Индейская работа? — спросил Пэрри. — Резьба, я имею ввиду?
Кэрнс грубо усмехнулся и что-то пнул.
— Смотри, — сказал он. — Вот еще… резьба!
Его ботинок снова нанес удар земле.
Через тропинку шла длинная гирлянда каменных цветов. Кэрнс потоптался по ней и отпнул расколовшиеся обломки в сторону.
— Оно растет, — пробормотал он.
— Растет? — переспросил Фергюсон. — Нет… это же камень.
— Знаю. Камень мутировал в растение, или, может быть, растение в камень. Но оно точно растет. Мы с Грутом…
Он внезапно прервался и стал вглядываться в одну точку. Фергюсон посмотрел туда же и почувствовал в груди удушающую тесноту. На это не было настоящей причины. И это был не совсем страх.
Потому что в двери дома, под аркой каменных цветов стояла девушка и пристально смотрела на них яркими черными глазами.
IV
Поющие растения
Её взгляд был удивительно пустым. Она видела их, но на деревья и тропу она смотрела с такой же безразличной неохотой. И тут, в своем жилище, она… изменилась, едва заметно увеличились ее странности, которое Фергюсон почувствовал с первого взгляда.
Волнистые серебристые волосы превратились на солнечном свете в белый огонь. Поза изменилась, словно ее мышцы могли течь, как вода. Фергюсону пришел на ум ягуар, расхаживающий по клетке, и та же кошка, но уже в естественной среде обитания. Тут определенно было такое же различие, хотя девушка ничуть не походила на кошку.
Легкость — вот качество, которое наблюдал сейчас Фергюсон. Абсолютная, безмятежная самоуверенность, не нарушаемая мелкими неврозами, которые атакуют как цивилизованных, так и не цивилизованных людей. Это могло быть выражением лица богини, неуязвимой богини, обладающей мощью самого Юпитера.