И Генри честно пытается найти работу: деньги нужны как никогда: жену — если ей верить — из театра уволили, а живут они уже не в «Тараканнике», а в престижном районе непрестижного Бруклина Коламбия-Хайтс, в большой квартире, за которую платят, страшно сказать, 90 долларов в месяц. И не платят, а платит — Джун. Впрочем, в одном доме надолго не задерживаются: Джун подрабатывает в различных клубах и питейных заведениях. Из «Какаду» перебирается в «Римскую таверну», из «Таверны» в «Пряности», из «Пряностей» в «Катакомбу». И супруги постоянно переезжают, чтобы жить поближе к ее работе. Джун по-прежнему против того, чтобы на жизнь зарабатывал муж. Стоит Генри отправиться на поиски работы или сесть за пишущую машинку, как она обвиняет супруга в упрямстве, эгоизме: «Только о себе и думаешь!» Джун не угодишь: с одной стороны, она хочет, чтобы он писал, готова ради этого работать за двоих; с другой же — когда видит его за машинкой, недовольна, ревнует мужа к музе: «Я для тебя на последнем месте! Главное для тебя литература, а не я!» В начале 1926 года Миллер находит работу в заштатной газетенке на Лонг-Айленде, и Джун, хотя деньги нужны позарез, устраивает ему скандал, угрожает: «Ты пожалеешь, что уходишь на работу и бросаешь меня дома одну. Я за себя не отвечаю!» И Миллеру пришлось из газеты уйти: стоило ему отправиться утром в редакцию, как Джун, верная своему слову, назначила свидание давно увивавшемуся за ней испанскому эстрадному певцу — писаному красавчику.
Осуществляют молодожены и «совместные проекты». Разыгрывают перед богатыми членами клубов спектакли: Генри исполняет роль богемного, но разорившегося литератора, Эмиль Шнеллок — бедствующего голливудского художника, Джун — гризетки. Все трое играют вполне правдоподобно — перевоплощаться особой нужды нет. Цель спектакля — разжалобить клиента, для чего пригождаются, вдобавок к собственным напастям, и умирающий в больнице близкий друг, и плачущие по лавкам дети; и друг и дети, разумеется, — за сценой. Ставит изобретательная Джун и «моноспектакли», рассчитанные на двух «актеров», на себя и на Генри. Например такой. Приводит домой поклонника, а по дороге «раскручивает» его на выпивку и дорогие закуски. Тут «нежданно-негаданно» появляется Генри.
Джун: Ба! Кто это к нам пожаловал? Да это ж Вэл Миллер, писатель!
Миллер (подыгрывает): А я как раз мимо проходил, дай, думаю, зайду…
Задача теперь только в том, чтобы «пересидеть» поклонника. Ждать, пока тот, чертыхаясь, уберется восвояси, приходилось иногда до рассвета — зато было, чем поживиться.
Торгуют конфетами: Генри по 15 часов в день бродит по Манхэттену, набив леденцами и шоколадом карманы пальто; у Джун квалификация выше, да и внешность авантажнее: она продает конфеты по ресторанам и денег выручает гораздо больше, чем коробейник-муж. Участвует в конфетном бизнесе и примирившаяся с потерей «кормильца» Беатрис. Бывшего супруга она снабжает конфетами домашнего изготовления, а из заработанных им денег удерживает львиную долю в счет алиментов; вторая жена продает товар, изготовленный первой.
Весной 1925 года Джун приходит в голову еще одна, куда более богатая (и в переносном смысле тоже) идея: она будет продавать не конфеты и не свое танцевальное искусство, а литературный талант мужа. На этот раз роли распределяются следующим образом: Генри пишет короткие, строк на десять-двенадцать, очерки, печатает их на разноцветных карточках, а Джун продает карточки своим ухажерам. Подписывались очерки (философские размышления, стихотворения в прозе, изречения, пародии, шутливые рекламные объявления) не безвестным Генри Миллером, а громким именем «Джун Э. Мэнсфилд».
Так Миллер превратился в литературного негра собственной жены: Джун получает заказы из различных журналов, и рассказы за нее и в «Янгз» («Young’s»; что-то вроде нашей «Юности»), и в «Лихие истории» («Snappy Stories») сочиняет Миллер. И, одновременно с этим, пишет свои «разноцветные» очерки. Делится с читателем жизненным опытом. Опытом продавца конфет — в очерке «Искусство уличной торговли». Опытом героя любовника: в карточке под названием «Пробуждение» описывает уже известную нам скоропалительную ночную вылазку к своей однофамилице, смазливой официантке Глэдис Миллер. А вот как будущий автор «Тропика Рака» рекламирует пиво: «Ублажайте человека Пивом. Вы полагаете, что человеку нужна мораль? Нет, ему нужно Пиво». «Пиво» — с прописной буквы, «человек» — со строчной. А вот еще одно рекламное объявление, на этот раз рекламируется не пиво, а собственная жена: «Цена: пять центов за танец. Инструктаж обворожительного тренера. Оплата сдельная. Вы станцуете с ней сотню танцев и не почувствуете усталости. Летать будете как на крыльях. Она научит вас танцевать и в придачу поведает вам о своих семейных неурядицах». Оксюморон в названии рекламы: «Американское ночное пастбище безобидного греха», равно как и замечание о семейных неурядицах, которыми жена делится со своим партнером, свидетельствуют: Генри не так наивен, как кажется, свою жену за год совместной жизни он изучил неплохо. Вообще, Миллеру особенно удавались броские названия разноцветных карточек. Хвалебную рецензию на фильм «Последний смех» он назвал — и тут мы узнаём уже сложившегося Миллера — «Христианство у выгребной ямы». Ядовитую сатиру на напыщенные и пошлые американские похоронные процедуры; сатиру, которая сделала бы честь автору «Незабвенной»[24], — «Если ты при смерти, мавзолей к твоим услугам». Карточки шли на ура; еще бы: танцовщица — и такое литературное дарование!
24
Имеется в виду сатирический роман из американской жизни Ивлина Во (1903–1966) «Незабвенная» (1948).