Примечательно, что Джон Хейс в эти игры играть не собирался, он просто принял письмо от посыльного, отослал того, и тут же бросил письмо в огонь — но оно каким-то образом туда не попало, и сыграло роль улики против несчастного, которого обвинили в сокрытии заговорщической деятельности, и конфисковали всё его имущество. Похоже, что кто-то из слуг Хейса это небрежно брошенное письмо подобрал и передал властям. Это, скорее всего, говорит о том, что правительство очень пристально присматривало за людьми, чьи связи могли представлять интерес для заговорщиков всех мастей.
Из письма также можно сделать вывод, что Тейлор и другие, находящиеся на бортах французских кораблей, но под английским флагом, как-то представляли себе, что они высадятся в Англии, освободят графа Уорвика и коронуют его. А вот капитанам кораблей была во Франции дана другая команда, и в результате они доставили своих пассажиров в Ирландию.
И в этом месте стоит остановиться, перевести дух, и попытаться понять, кого, собственно, кто продвигал на роль нового короля Англии. Совершенно очевидно, что заговорщикам было, по сути, всё равно, на кого ставить: на графа ли Уорвика, на Ричарда ли Йоркского, или вообще на сына-бастарда покойного Ричарда III. В 1493 году Генри VII жаловался в своем письме Тальботу, что первой фальшивой личностью прибывшего в Ирландию молодого человека была именно личность Джона Глостерского, бастарда короля Ричарда. Потом он принял личность графа Уорвика, “and now the second son of our father, king Edward the Fourth, whom God assoile”[124].
Проще всего было бы отнести возникшую путаницу (если она вообще была) на глупость и плохую организованность заговорщиков. Только вот как восстание «Ламберта Симнелла», так и история «Перкина Варбека» сами по себе, по фактам, выглядят безукоризненно воплощенными планами, сделанными когда-то в далеком прошлом на крайний случай. Путаница начинает возникать там, где её искусственно создают то король Франции, которому было всё равно, каким способом создавать напряжение в Англии, то сам Генри VII, который теперь не имел другого выбора как доказывать фиктивность образа Ричарда Английского — он сам отменил бастардизацию детей Эдварда IV. Причем история фиктивности образа Ричарда Английского местами приобретает характер алхимической сказки — все участники его истории, с ним самим во главе, рассказывают нам о странном появлении роскошно одетого молодого человека с повадками принца в полудиком месте, где простодушные обитатели падают перед ним на колени, а сам он, с лукавой усмешкой, позволяет называть себя как кому будет угодно, никак не открывая своей истинной личности, если таковая вообще имелась. Как в том алхимическом третизе, которые был в библиотеке короля Эдварда IV, и рассказывал о том, как алхимик Раймунд Лулль создал четырех леди из серебра, и четырех рыцарей из золота:
Король идет на Францию
Чтобы не увязнуть в противоречивых историях о личности и характере человека, которого именовали «Перкином Варбеком», я упомяну только, что в Ирландии он не получил той поддержки, на которую рассчитывали йоркисты. Да, его поддерживали и с ним занимались Джон Этвотер, мэр Корка, и лорд Десмонд (Морис Фиц-Томас Фиц-Джеральд), но именно лейтенант Генри VII, граф Килдэйр, обратил на молодого человека внимание лишь на мгновение — и потерял к нему интерес. То ли почуял фальшивку, то ли, скорее всего, какие-то обязательства он чувствовал только конкретно перед доверенным ему когда-то сыном герцога Кларенса, да к определенным людям конкретно, а йоркисты как партия были ему глубоко безразличны. В отличие от Генри VII, к слову сказать, у которого хватило проницательности в дела Ирландии не лезть, и оставить их Кильдэйру.
