Чем занимался «Перкин Варбек»? Дипломатией. В частности, сохранилось его письмо Изабелле Кастильской: “Most gracious and excellent Princess, my most noble Lady and cousin, I commit myself entirely to your majesty. When the Prince of Wales, eldest son of Edward King of England of pious memory, my very Dear lord and father, was put to death, a death to be pitied, and I myself, at the age of about nine, was also delivered up to a certain lord to be killed, it pleased divine clemency that this lord, pitying my innocence, should preserve me alive and unharmed. However, he forced me first to swear upon the sacred body of Our Lord that I would not reveal [my] name, lineage or family to anyone at all until a certain number of years [had passed]. Then he sent me abroad…”[125].
Тут снова пора остановиться и проверить один из постулатов рикардианцев, который мы повторяем почти автоматически — что Маргарет Бургундская старалась всячески навредить Генри VII потому, что жаждала мести за смерть своего брата Ричарда III. Тем не менее, она покровительствовала человеку, ясно написавшему, что его старший брат, принц Уэльский, был убит человеком, к которому «тоже» был затем доставлен и он сам. Трудно усомниться, что этим «неким лордом» был Ричард Глостерский. Естественно, «Перкин Варбек», со своей стороны, не мог писать письма всем европейским монархам без согласования со своими покровителями. Собственно, эти его письма — решающее доказательство того, что принцесса дома Йорков была в своей мстительности движима исключительно клановой гордостью и ничем другим.
Второй момент, над которым надо подумать — это знакомые все имена в списке заговорщиков. На самом деле, имена-то знакомые, но представители этих имен — не те, кто бежал к Генри Ричмонду в свое время, а их родственники, причем не всегда даже близкие. Например, Жиль Дюбени, сподвижник Генри VII, делал успешную дипломатическую карьеру и даже стал Лордом Камергером после казни Уильяма Стэнли. А вот Уильям Дюбени был одним из трех казненных в 1495 году заговорщиков. Уильям — семейное имя Дюбени, но именно этот Уильям был достаточно в далеком родстве от Жиля, что его и днем с огнем не сыскать. В принципе, единственным именитым заговорщиком был Уильям Стэнли, и остается лишь недоумевать, что за муха его укусила.
Иногда говорят, что Генри VII был слишком скуп к человеку, спасшему ему жизнь и обеспечившему победу на поле Босуорта. Нет, не был. Просто всё, что сэр Уильям от него получил, казалось ему недостаточным. Метил ли он на место Кингмейкера-2? Возможно. Во всяком случае, он был настолько очевидно разочарован, что со временем разозлил и короля, который вовсе не был слеп к своей родне, и прекрасно понимал, что происходит. Максимум, на что был готов Генри VII в плане личной признательности, в добавок к официальному фавору — это на дружбу, но не сложилось. Как известно, сэр Уильям сложил свою голову на плахе раньше, чем успел причинить реальный вред, и король был достаточно опечален, чтобы оплатить его похороны — реальный жест искренней скорби для столь жадного на деньги властелина (к этому моменту о «маленькой слабости» нового английского короля к звонкой монете уже знали по всей Европе).
В общем-то, остается только признать то очевидное, что уже проявилось во время восстания «Ламберта Симнелла»: Генри VII мог иметь какие угодно слабые права на трон, но реального желания его с этого трона спихнуть у серьезных людей не было. Да и нация, собственно, ограничивалась сплетнями в пабах, да и то просто потому, что надо же было о чем-то судачить. Люди, служившие Ричарду III, и перешедшие на службу к Генри VII, делились на две неравные части. Первая, явное меньшинство, предпочитала молчать о своей службе Ричарду, словно такого короля никогда и не было. Ярким представителем её был сэр Мармадьюк Констэбл (тот самый, который умер, подавившись лягушкой, оказавшейся в его питье) — в составленное им эпитафии упоминаются и «благородный король Эдвард», и «благороднейший король Генри», но не король Ричард, при котором сэр Мармадьюк тоже служил. Вторая часть, явное большинство, своим прошлым гордилась, как Уильям Шэлдон, который, умирая в 1517 году, хотел на своей памятной табличке упоминания, что он сражался за короля Ричарда при Босуорте. Но и это большинство служило новому королю верно и беспроблемно.
125
Милостивейшая и превосходнейшая принцесса, моя благороднейшая леди и кузина, я полностью отдаю себя в руки вашего величества. Когда принц Уэльский, старший сын Эдварда, короля Англии благочестивой памяти, моего самого дорогого господина и отца, был предан смерти, смерти, о которой следует жалеть, а я сам, в возрасте около девяти лет, был также предан на смерть некоему господину, божественному милосердию было угодно, чтобы этот господин, жалея мою невинность, сохранил меня живым и невредимым. Однако сначала он заставил меня поклясться на священном теле Господа нашего, что я никому не открою [своего] имени, рода и семьи, пока не пройдет определенное количество лет. Затем он отправил меня за границу…