Бернадотт оставил собственное описание своих встреч с Гиммлером с февраля по апрель 1945 года. Он выступал частным посланником от имени Международного Красного Креста. В своей книге Падение занавеса он отдает должное уклончивому Шелленбергу, но никогда не упоминает Керстена[135]. Бернадотт был вице-президентом шведского Красного Креста и состоял в родстве с королем Швеции. Согласно его собственным утверждениям, он старался вмешаться в основном для того, чтобы спасти от уничтожения несколько тысяч скандинавских военнопленных и группу скандинавских женщин, которые, будучи немками по замужеству, овдовели во время войны и безнадежно мечтали вернуться на родные земли. То ли из тщеславия, то ли по заблуждению, Бернадотт старался выставить себя великим освободителем и миротворцем, бесстрашно бросившим вызов лидерам нацистской Германии, и в первую очередь Гиммлеру. То, что он явно намеренно не упоминает подготовительную работу, проделанную раньше и в более трудные времена Керстеном, вызывает сомнения в объективности его оценки своих личных достижений в последние недели существования режима.
Керстену, как мы уже видели, в сентябре 1943 года удалось переправить свою семью в Стокгольм; и, оказавшись здесь, он инспирировал пробные мирные переговоры, которые Шелленберг начал с Абрамом Стивенсом Хьюитом, особым представителем Рузвельта, бывшим в это время в Стокгольме. Также он инициировал первый этап плана эвакуации с оккупированных Германией территорий шведских военнопленных и военнопленных других скандинавских национальностей, план, над которым он работал со шведским министром иностранных дел Кристианом Гюнтером. Керстен также работал над освобождением голландских, французских и еврейских военнопленных. Постоянно перемещаясь между Швецией и Германией, Керстен обрабатывал гиммлеровское сознание с тем же старанием, что и его тело. Первоначальное предложение выглядело так: нейтральных шведов нужно освободить, а норвежских и датских узников концентрационных лагерей интернировать в Швеции.
Летом 1944 Керстену удалось склонить Гиммлера к тому, что скандинавских пленных следует поместить в лагеря, где они будут до некоторой степени защищены от бомбежек и смогут получать помощь от шведского Красного Креста. Он также объединился с мадам Иммфельд, чтобы добиться освобождения 20 000 евреев и интернирования их в Швейцарии. В декабре, когда Керстен лечил Гиммлера в его поезде в Шварцвальде, рейхсфюрер пошел еще дальше и согласился выпустить 1000 голландских женщин, а также норвежских и датских женщин и детей и некоторых мужчин, при условии, что Швеция организует их перевозку. Кроме этого, он согласился переправить в Швейцарию 800 француженок, 400 бельгийцев, 500 полек и от 2 до 3 тысяч евреев. Перед возвращением в Стокгольм 22 декабря Керстен написал письмо, подтверждающее договоренность и объясняющее, что он обсудил в Берлине все подробности с Кальтенбруннером. Также он уговаривал Гиммлера отпустить еврейских узников в Швейцарию.
Как мы уже видели, Гиммлер начал переправку некоторых групп евреев в Швейцарию, но дальнейшая эвакуация была остановлена 6 февраля приказом Гитлера. До этого Гиммлер даже обсуждал со Швейцарией передачу концентрационных лагерей под надзор Международного Красного Креста; 2 февраля представители Красного Креста посетили Ораниенбург. Но ярость Гитлера слишком много значила для Гиммлера; он спался, как лопнувший шарик. После выговора, полученного 6 февраля, он удалился в Хохенлихен, как в наиболее тихое место, откуда он мог руководить военными действиями на востоке, которые в то время все еще номинально находились в его руках.
В Хохенлихене он принимает нескольких важных гостей. 14 февраля, через день после того, как Гудериан унизил Гиммлера перед лицом фюрера в Берлине, в Хохенлихен прибыл Геббельс. Чтобы посетить рейхсфюрера, который, как он узнал, заболел тонзиллитом, Геббельсу по дороге пришлось пробиваться сквозь толпы идущих с востока немецких беженцев. Шеммлер, адъютант Геббельса, записал его высказывания о человеке, который казался теперь ближайшим к нему в нацистской иерархии:
135
Из книги Падение занавеса, большей частью тайно написанной Шелленбергом, бежавшим вместе с графом Бернадоттом после падения Германии, Бернадотт убрал все упоминания Шелленберга о Керстене. Не осталось также ни единого упоминания о шведском министре иностранных дел Кристиане Гюнтере, планировавшем переговоры, которые Керстен столь решительно вел с Гиммлером. Тревор-Ропер решительно осудил отношение Бернадотта к Керстену в своем введении к Мемуарам Керстена. Доктор Де Йонг, директор института в Амстердаме и выдающийся историк, знавший Керстена лично, заверил нас, что хотя Керстен, несомненно, сделал много хорошего, он был весьма тщеславен и, зачастую, сильно преувеличивал свое влияние. Например, он утверждал, что практически спас голландский народ от эвакуации на восток. Керстен и Бернадотт терпеть друг друга не могли.