Было бы неверно приписывать Генриху большие заслуги в вопросе денежной реформы и стабилизации. Факт остается фактом: он прибыл во Францию в тот момент, когда кризис, уже развивавшийся в течение некоторого времени, достиг своего апогея. Экономические трудности, с которыми он столкнулся, были важной и неотъемлемой частью войны, которую он вел против дофина. Это был вызов, который Генрих принял. У него не было иного выбора, поскольку территория Франции, на управление которой он претендовал, как и все королевство, находилась в тисках трудностей, от которых не была избавлена и сама Англия. Именно потому, что Генрих не мог ожидать мгновенных результатов от мер, которые он начал принимать в 1420 году и в первые дни 1421 года, он обратился к корпорациям и учреждениям в Англии за займами, чтобы преодолеть насущные трудности. Во Франции ему пришлось действовать смело, предпринимая шаги, которые могли не принести ему политической популярности и даже не дать тех средств, которые он искал. По словам Пьера Кошона, 1421 год был худшим из всех, которые он когда-либо знал: в условиях всеобщего дефицита комиссары короля искали тех, кто назначал слишком высокие цены[1321]. Тем не менее, к концу года стоимость денег вернулась к реалистичному уровню. Проблемы с состоянием монеты, начавшиеся в 1415 году и усугубленные английским вторжением, заканчивались. Возвращалась некая нормальность. С 1423 по 1428 год Нормандия наслаждалась коротким периодом относительной экономической стабильности. Не без справедливости историки превозносят Генриха за это особое достижение[1322]. Он вступил с дофином в войну за денежную стабильность, войну с широкими последствиями для его завоеваний. Это был один из аспектов их борьбы, в которой, хотя он и не дожил до этого времени, можно сказать, что он был победителем — по крайней мере, по некоторым пунктам.
Глава 19.
Корона, единство и государственность
Стихотворение, написанное на английском языке в честь коронации Генриха в апреле 1413 года, указывает на то, каким видел будущее его анонимный автор. Англия может быть успешной, если она будет в мире с самой собой, и если ее народ будет "стоять с королем [и] содержать корону". "Что стоит корона короля, — продолжал он, — если камни и зубцы на ней поломаны?" Его ответ звучит метафизически. Корона, по его мнению, состоит из "Лордов, общин и духовенства/Живущих в полном согласии", а "А простой народ и арендаторы/Они все часть короны". Корона символизировала видимое единство народа страны, "опору", которую король мог носить на своем шлеме во время битве. Драгоценные камни, вставленные в корону, представляли подданных короля, которые все вместе существовали, чтобы защищать его интересы. С другой точки зрения, камни могли означать богатство и мощь королевства, в частности, его владения за границей. Они представляли собой силу, но силу, которая должна была выражаться в единстве, так как в противном случае враги страны одержали бы победу, и "у законного наследника отняли бы корону". По этой причине король был обязан править хорошо; если он не справится, то единство, представленное таким образом, будет нарушено. Англия должна быть королевством правды, справедливости и уважения к закону; только так можно завоевать сердца ее народа. Вместе король и общины могли бы принести стране величие. "Боже, храни в своем правлении/оружии прекрасного короля и спаси корону"[1323].
Тема единства была еще более подчеркнута в серии проповедей, прочитанных во время правления человеком (вероятно, монахом-бенедиктинцем), "особенно склонным к аллегориям войны", чей стиль речи отражал заметное военное влияние[1324]. Англия, по его мнению, пережила много трудностей за последние годы. Однако появление Генриха V, "небесного рыцаря",[1325] должно было принести надежду и перемены, а колесо фортуны, недавно замедлившее движение, снова начнет раскручиваться. В одной из проповедей проповедник использовал образ корабля, чтобы продемонстрировать единство страны[1326]. Народ был корпусом корабля; духовенство и дворянство представляли большие носовую и кормовую башни; святые, чьего заступничества всегда искали, были верхушкой башен. Команды отдавал "господин мореплаватель, наш достойный господин", сам Генрих V, который держал руку на руле "прекрасного корабля". Судно приводилось в движение силой весел, которые автор уподобляет молитвам и литаниям тех, кто остался дома, и процессиям, в которых они участвовали. "Давайте все вместе грести к цели", — увещевал проповедник своих слушателей. Это утверждение отражает как желание, чтобы страна действовала как единое целое в войне против Франции, так и уверенность в эффективности молитвы, которую разделял и сам король. Молитва была не только просьбой о божественной помощи; она также была связью, созданной между теми, кто молился за определенное дело[1327].
1323
"Боже, спаси короля и сохрани корону", Twenty-six political and other poems, ed. J. Kail (EETS, London, 1904), pp. 50–5, 11.8–12, 15–16, 40, 151–2. Text reprinted in Historical poems of the XIVth and XVth centuries, ed. R.H. Robbins (New York, 1959), pp. 45–9.
1324
1325
"…этот небесный воин" (ibid., p. 150, n.54); "…достойно носивший меч Господень" (Oxford, All Souls College, Ms 42, fo.308, kindly shown me by Mr P.S. Lewis).
1326
Текст в
1327
См. Увещевание Генриха V при Азенкуре: «Сейчас настало время, ибо вся Англия молится за нас» (Brut, ii, 378); и еще Gesta, pp. 85–7.