43. Хотя я уже многое сказал об Аммоне, но хочется добавить еще следующее. У древних искусство предсказания и в особенности оракулы были в большем почете; теперь же господствует большое пренебрежение к ним, так как римляне довольствуются оракулами Сивиллы и тирренскими предсказаниями по внутренностям животных, по полету птиц и небесным знамениям. Поэтому и оракул в Аммоне также почти что заглох, в то время как прежде он был в большом почете. Яснее всего доказывают это писатели, описывавшие подвиги Александра; хотя они и прибавляли много лести, но все же сообщали кое-что, достойное доверия. Каллисфен говорит, что жажда славы побудила Александра подняться по Нилу к оракулу, так как он слышал о том, что в прежние времена Персей и Геракл совершили такое путешествие. Александр выступил из Паретония и попал в полосу южных ветров, но был вынужден продолжать путь, сбившись затем с пути от поднявшихся облаков летучего песка; он был спасен наступившими ливнями и двумя воронами, которые указали ему дорогу. Этот рассказ уже является лестью, такого же рода и следующий о том, что жрецы разрешили только одному царю войти в храм в обычной одежде; остальные же должны были переодеться и (кроме Александра) слышать изречения оракула, находясь вне храма, и только он — из храма. Ответы оракула давались не словами, как в Дельфах и у Бранхидов[2515], но большей частью кивками и знаками, как у Гомера:
причем прорицатель принимал на себя роль Зевса. Однако прорицатель в точных выражениях сказал царю, что он — сын Зевса. К этому рассказу Каллисфен прибавляет, подобно трагическому поэту, еще следующее: после того как Аполлон покинул оракул у Бранхидов, с тех пор как святилище было разграблено Бранхидами (которые во времена Ксеркса[2516] держали сторону персов), иссяк и источник; однако с прибытием Александра не только источник вновь появился, но и милетские послы доставили в Мемфис много изречений оракула относительно рождения Александра от Зевса, о предстоящей победе около Арбел, кончине Дария и попытках восстания в Лакедемоне. Каллисфен говорит, что Эритрейская Афинаида[2517] также возвестила о божественном происхождении Александра, ибо, по его словам, эта пророчица была похожа на древнюю Эритрейскую Сивиллу. Таковы рассказы историков.
44. В Абидосе почитают Осириса. В святилище Осириса певцу, флейтисту или арфисту не позволяется начинать обряды в честь бога, как это в обычае при служении остальным богам. После Абидоса идут Малый Диосполь, а затем город Тентира. Здесь население, в противоположность прочим египтянам, относится с особым отвращением к крокодилу, для них он — самое ненавистное из всех животных. Хотя прочие египтяне знают злость крокодила и насколько это животное вредоносно для человеческого рода, однако они почитают его и воздерживаются обижать; жители же Тентиры, напротив, всячески выслеживают и истребляют крокодилов. Некоторые утверждают, что подобно тому как живущие у Киренаики псиллы[2518] имеют своего рода природное «отвращение»[2519] к пресмыкающимся, так и у жителей Тентиры такая «неуязвимость» против крокодилов, что они ничуть не страдают от них, но даже бесстрашно ныряют и переходят через них, на что никто другой не осмелится. Жители Тентиры сопровождали крокодилов в Рим, когда их привезли туда для обозрения. По сооружении бассейна и чего-то вроде подмостков над одной из его сторон, чтобы животные, выйдя из воды, могли греться на солнце, эти люди то влезали все вместе в воду и тащили крокодилов сетью к солярию, напоказ зрителям, то снова стаскивали их назад в бассейн. У них распространен культ Афродиты. Позади храма Афродиты находится святилище Исиды; затем идут так называемые Тифонии и канал, ведущий к Копту — общему городу египтян и арабов.
45. Отсюда начинается перешеек, идущий до Красного моря вблизи города Береники. Хотя в городе и нет гавани, но в силу удобного расположения перешейка он обладает хорошими постоялыми дворами. Филадельф, как говорят, впервые со своим войском проложил по безводной местности эту дорогу и устроил станции на ней, приспособленные как бы для путешествий купцов на верблюдах; это он сделал потому, что Красное море неудобно для плавания, в особенности для тех, кто плывет из впадины его. Из опыта выяснилась большая польза замысла Филадельфа, и в настоящее время все индийские и арабские товары, так же как и эфиопские, доставляемые по Аравийскому заливу, привозят в Копт, который является портом таких товаров. Поблизости от Береники лежит город Миос-Гормос с якорной стоянкой для мореходов, а недалеко от Копта расположен так называемый Аполлонополь, так что на каждой стороне перешейка находятся 2 города, составляющие границы перешейка. В настоящее время Копт и Миос-Гормос пользуются доброй славой и места эти часто посещают. Прежде купцы с верблюжьими караванами совершали переходы только ночью, определяя направление по звездам; подобно мореходам они путешествовали, неся с собой воду; теперь же здесь соорудили колодцы, прокопав землю на большой глубине, а для дождевой воды завели водоемы, хотя дождевой воды и недостаточно. Дорога туда занимает 6 или 7 дней[2520]. На этом перешейке есть также рудники смарагдов[2521] и прочих драгоценных камней, для добычи которых арабы роют глубокие подземные ходы.
2519
Букв. «антипатия». Приводимые здесь Страбоном примеры взаимной «склонности» (симпатии) и «отвращения» (антипатии) иллюстрируют учение стоиков и Посидония о симпатии, как всепроникающей связи между микро- и макрокосмом — между небом и землей, человеком и божеством и т. д. (ср. RE, Poseidonios, стлб. 654).
2521
Плиний (XXXVII, 17) различает не менее двадцати различных родов смарагдов. Египетский смарагд — это, по-видимому, изумруд (H. L. Jones. The geography of Strabo, VIII. London, 1932, стр. 121).