"Погоня за идеей — занятие столь же захватывающее, как и погоня за китом", — писал Генри Норрис Рассел. Он не мог, конечно, сбросить со счетов те случаи, когда кит срывается с гарпуна. Построение Кеплера рухнуло, но сами поиски геометрической целесообразности устройства мира не становятся от этого менее привлекательными. В саду геометрии все видно, все наглядно — ветви в нем не спрятаны под листвой недоступных формул и абстрактных идей.
Но они переплетены. Вписывая, по-кеплеровски, правильные многогранники в сферу, мы не только создаем красивое построение, но и вторгаемся в новую область нашей "многогранной" темы. О том, что случается, когда правильный многогранник вписывают в сферу — о сферических мозаиках, о математических мозаиках вообще, которые есть не что иное, как вырожденные многогранники, — речь пойдет дальше. А пока — лишь один взгляд на гравюру М. К. Эсхера "Колючий цветок": его лепестки так же переплетены, как и геометрические проблемы, очередь которых впереди.
Мой дорогой отец!.. Как поживают травы, кустарники и деревья? Коровы, овцы, лошади, собаки и люди?.. Я сделал тетраэдр, додекаэдр и еще два эдра, для которых не знаю правильного названия.
V. Серьезные игры
Симметрия, как бы широко или узко мы ни понимали это слово, есть идея, с помощью которой человек веками пытался объяснить и создать порядок, красоту и совершенство.
"Математик, так же как художник или поэт, создает узоры, и если его узоры более устойчивы, то лишь потому, что они составлены из идей". В книге "Апология математики", изданной в Кембридже, эти слова не относятся, конечно, к такой малой частности, как геометрические мозаики. Но, право же, и в этих узорах есть своя идея, не лишенная ни красоты, ни глубины. В сущности, мы живем среди мозаик. Кирпичная кладка домов, паркет в них, стены в ванной комнате — все это они: одни и те же фигуры раз за разом повторяют сами себя — одна к одной, сплошняком. Гравюры Эсхера "Всадники", "Лебеди", "Восемь голов", "Мозаика. II", а также многие другие из его работ тоже представляют собой плоскость, полностью, без "зазоров" покрытую фигурами, которые в то же время не налезают друг на друга. Это и есть то, что геометр назовет мозаикой. А с точки зрения портного или обувщика, математическая мозаика — это выкройка без потерь. Впрочем, мозаичный узор — еще и искусство. Оно достигло наивысшего расцвета семь веков назад в Испании. Правда, мавры не могли заполнять свои плоскости изображениями зверей или птиц, а тем более человека — Коран в ином, правда, смысле, чем Библия, но тоже запрещает "сотворять себе кумира", и потому дивная стенная роспись Альгамбры, дворца арабских султанов в Гренаде, — это мозаика из абстрактных фигур. Но это как раз то, что нас сейчас интересует!
"Математики — вроде французов: когда говоришь с ними, они переводят твои слова на свой язык и сразу получается что-то совсем другое" — в шутке Гёте много смысла. Да, математик вкладывает свою идею в прекрасное искусство мавров. Его даже радует, что в Коране есть запрещение изображать живых тварей. Ближе всего его сердцу узоры, составленные из одинаковых правильных многоугольников, — правильные математические мозаики.