— Пошли, — обратился к нему домашний преподаватель, — тут, впереди, мест нет, поэтому поищем тебе свободное купе где-нибудь позади…
Мимо сновали туда-сюда студенты; родители прощались со своими детьми, которые высовывались из окон; толчея и людские голоса, совиное уханье слышались по всей платформе. Периодически пар, испускаемый паровозом, опускался на платформу и делал обстановку вокруг ослепительно белой и непроглядной.
Найдя наконец пустое купе, мальчик, при помощи провожатого, загрузил свой легкий чемодан и клетку наверх, и вышел на перрон, прощаться.
— Ну, — Дмитрий Алексеевич оглянулся, — удачи тебе в учебе, будь аккуратнее и не лезь на рожон. Отец и я за тобой бдим, но все опирается лишь на твое благоразумие. Самое главное во всех ситуациях — сохранить лицо…
— Я запомню. Спасибо.
Прозвучал громкий свисток.
— Пора. — Мужчина обнял его, и мальчик обнял учителя в ответ. — До свидания! Иди же, иди…
— До свидания, — отозвался Георгий, и их объятие распалось. Он быстро запрыгнул в вагон и высунулся из окна купе.
Поезд двинулся с места. Мужчина долго махал ему, пока поезд не вильнул в сторону и скрылся из глаз, оставляя того на платформе.
Зазвонил мобильный телефон. Дмитрий Алексеевич ответил на звонок коротким „Да“ и присоединился к потоку родителей и опекунов, провожавших детей на Хогвартс-экспресс.
***
Мальчик уселся на удобное сиденье у окошка и раскрыл заранее приготовленный русско-китайский разговорник. Потом, немного подумав, слазил в чемоданчик и достал обыкновенную шариковую ручку с блокнотом.
Дверь в купе тут приоткрылась и внутрь заглянул один из этих рыжих. Георгий ни намеком ни жестом не выдал своего неудовольствия.
— Здесь свободно? — спросил он, указывая на сиденье напротив. — В других вообще сесть некуда…
— Свободно. Мне много места не нужно. Лишь тишина.
Рыжий быстро уселся. Он украдкой покосился на Георгия, в аккуратном костюме, но тут же перевел взгляд, делая вид, что его очень интересует пейзаж за окном.
Мальчик же, что-то бормоча, писал иероглифами в блокноте и изредка морщил лоб, неосознанно запуская руки в волосы и взлохмачивая их. Когда он в очередной раз провел рукой по волосам, открывая лоб, Рон охнул:
— Я видел твой шрам! Ты, должно быть, сам Гарри Поттер!
— До усыновления меня действительно так звали, — подтвердил не отрывающийся от иероглифов и своего блокнота Георгий. — Но сейчас я — Георгий Владимирович Путин, поэтому прошу обращаться ко мне не иначе как Георгий.
— Эм… Да, — произнес рыжий мальчишка, — значит, это сюда Ты-Знаешь-Кто…
— Волан-де-Морт, — холодно оборвал его Георгий, наконец отрываясь от блокнота с разговорником, — как тебя, кстати, зовут? — поправится он, чувствуя как внутри нарастает легкое недовольство невольным соседом.
— Рон… Рон Уизли.
Мальчик кивнул и снова уткнулся в книгу. Рон же отпрянул от него, вцепившись в сиденье.
— Ты назвал по имени Ты-Знаешь-Кого! — В голосе Рона звучал испуг.
— И что? — поднял голову уже довольно-таки разозленный Григорий. — Это всего лишь его имя! Надо вещи своими именами называть вообще-то.
— У нас никто не называет его по… имени, — слабо произнес Рональд, но Георгий снова находился в своей книге, и ничего более его в этот момент не заинтересовало. Он уже мысленно проклинал себя за то, что позволил Уизли зайти и сесть в его купе.
Так, более-менее молча они ехали дальше. Примерно в половине первого из тамбура донесся стук, а затем в купе заглянула улыбающаяся женщина с ямочкой на подбородке.
— Хотите чем-нибудь перекусить, ребята?
Рон что-то пробормотал насчет сэндвичей, поэтому Георгий, захватив кошелек, вышел в тамбур один.
На ее лотке лежали пакетики с круглыми конфетками-драже „Берти Боттс“, которые, если верить надписи на пакетиках, отличались самым разнообразным вкусом. Еще у нее была „лучшая взрывающаяся жевательная резинка Друбблс“, „шоколадные лягушки“, тыквенное печенье, сдобные котелки, лакричные палочки и прочие сладости мира волшебников.
Подумав, что лучше всего купить, Георгий взял тыквенное печенье и пару-тройку шоколадных жаб, решив по-своему отпраздновать поездку. Еще он взял и драже „Берти Боттс“, чтобы попробовать — почему-то за время приезда он не успел ознакомиться с некоторыми видами сладостей магической Англии.
Рон удивленно смотрел, как Георгий возвращается на свое место с почти пустыми руками.
— Я не хочу портить себе аппетит, — ответил мальчик, укладывая на свободное сиденье две пачки печенья, трех шоколадных жаб и цветную пачку с драже. — Но так своеобразно отпраздновать первую поездку на таком поезде в новую школу надо бы…
Рон вытащил откуда-то бумажный пакет и вынул из него четыре сэндвича:
— Мама всегда забывает, что я не люблю копченую говядину, — грустно произнес он. — Нас у нее много, поэтому она забыла сюда положить соус… И мясо суховатое…
— Давай ешь, поделюсь, — предложил Георгий, чуть более смягчаясь.
Рон немного повеселел, и совсем, по ходу дела, забыл про приготовленные матерью сэндвичи.
Блокнот и книгу Георгий спрятал в чемодан и уткнулся в извлеченный из нутра чемодана том „Истории Хогвартса“ пережевывая печенюшку. Рон молотил зубами уже третье по счету печенье.
Георгий рассмотрел шоко-жабу в упаковке, развернул „лягушку“ и вытащил карточку. На ней был изображен человек в затемненных очках, с длинным крючковатым носом и вьющимися седыми волосами, седыми усами и седой бородой. „Альбус Дамблдор“- гласила подпись под картинкой.
— О, кажется мне попался наш директор школы. — Хмыкнул мальчишка, — какое совпадение… Хотя я в них не верю.
И громко зачитал:
— «Альбус Дамблдор, в настоящее время директор школы „Хогвартс“. Считается величайшим волшебником нашего времени. Профессор знаменит своей победой над темным волшебником Грин-де-Валъдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и своими трудами по алхимии в соавторстве с Николасом Фламелем. Хобби — камерная музыка и игра в кегли.»
— Ты не слышал о Дамблдоре? — слегка удивился Уизли. Георгий мотнул головой, вспоминая толстое досье на директора, преподнесенное ему в первый же час после обнаружения письма из Хогвартса. Отец всегда был „при полном вооружении“.
— Не совсем. В России я особо не интересовался им. — Слукавил он, уходя от прямого ответа.
„О, да, досье прямо-таки пестрило скверными фактами и тайными событиями, происшествиями. А тут, в карточке, он словно генерал, скачущий на сияющем белом коне… — подумал Путин. — Если он не будет ко всему причастен, то я очень разочаруюсь в себе самом…“
Ему еще в другой попался Мерлин, а Рону в своей — какая-то жрица друидов.
Ян заухал с полки, и Георгий, чертыхнувшись от неожиданности по-русски, виновато взял одно печенье и просунул своей сове через прутья клетки.
— А у меня только крыса, — мальчик извлек из кармана жирную серую крысу с порванным ухом и покалеченной лапкой. Та безмятежно спала. От Перси, моего старшего брата досталась… Ты поосторожнее, — посоветовал Рон, заметив, что Григорий взял в руки пакетик с драже. — Там написано, что у них самый разный вкус, так вот, это истинная правда. Нет, там есть вполне нормальные вкусы — апельсин, скажем, или шоколад, или мята, но иногда попадается шпинат, или почки, или требуха. Джордж, мой брат, уверяет, что ему как-то попалась конфета со вкусом соплей…
— Забавно, — улыбнулся мальчик, смело кидая в рот ярко-оранжевую конфетку, и безошибочно определяя — она апельсиновая.
Они недолго экспериментировали с драже, и когда конфеты кончились, снова воцарилось молчание, которое опять же перебил Рон:
— Ты живешь с маглами?
— Ну, да. Только мой отец занимает очень важный государственный пост. Он президент… Ну, как ваш премьер министр маглов, только он президент целой страны, самой большой в этом мире! — Георгий улыбался, вспоминая любимого им отца и Россию.