Мисс Анна, не дай бог пережить своего ребенка… Самый страшный сон, который только может осуществиться - ничто по сравнению с этой бедой! Когда миссис Кавендиш прибежала в дом, крича от горя и страха, мы не сразу поняли, что произошло. Но когда на крик выбежал Мистер Кавендиш и увидел жену одну, без ребенка, то сломя голову бросился к берегу. Продираясь сквозь заросли терновника, сокращая путь, он исцарапал в кровь все свое тело, разорвал рубашку и выскочил на утес как раз к тому моменту, когда бездыханно тело маленькой мисс выбросило внизу на узкий берег.
Миссис Ортис замолчала, то ли собираясь с мыслями, то ли окончив рассказ, но я боялась спросить и даже пошевелиться, молясь, чтобы это был еще не конец.
- Миссис Кавендиш, усадив малышку в катер и крепко пристегнув ее, мчалась по волнам, рассекая волнующиеся воды. Лодка подпрыгивала высоко на каждой волне, словно лошадь. Когда же она в очередной раз обернулась посмотреть на дочь, ее уже не было… Сколько раз мистер Ричард запрещал ей брать дочь с собой на риф, сколько раз он просил ее не делать этого! После того, как мисс Изольда была похоронена в семейном склепе в Ланкашире, мистер Кавендиш развелся с женой и уехал сюда.
Я молчала, не зная, как поступить с полученной информацией. Прекрасно понимая, что я не смогу об этом поговорить абсолютно ни с кем, включая мистера Кавендиша и миссис Ортис, я приняла решение молчать. У каждого в жизни есть какая-то беда, иногда она столь ужасна, что остается только смириться и укрыть ее настолько глубоко в своей душе, чтобы никто никогда не коснулся ее. Каждый человек имеет право хранить свои горести в душе и не давать никому доступа. Я решила молчать и ничего не говорить хозяину, разве только он сам когда-нибудь захочет об этом поговорить.
- А что с миссис Кавендиш? - только и спросила я.
- Она осталась в Англии. Я не знаю, что с ней и где она. Мистер Кавендиш ни разу о ней не вспомнил, а его родители больше ни разу сюда не приехали.
Блуждая по мокрому от временно прекратившегося дождя саду в одиночестве, я все думала о маленькой мисс Изольде и о судьбе, так коварно отобравшей ее у любящей семьи. Я не знала, что испытывает ребенок, живущий с родными любящими родителями, мне не знакома материнская ласка и отец ни разу не посадил меня на колени, балуя шоколадкой. Но я могла представить, что чувствовал мистер Кавендиш, навсегда прощаясь со своей крохой… Теперь я стала лучше понимать его сложный характер - не у каждого человека хватает сил быть прежним после таких трагических событий. Не нам судить его характер, на который он имеет полное право.
После обеда дождь снова припустился, но я была готова - захватила из дому прозрачный полиэтиленовый плащ, накинула его на плечи и пошла дальше по аллее. Каждый раз, когда у меня выдавалась свободная минутка, я бродила по саду, открывая для себя новые неизученные тропы и полянки, забредая в такие отдаленные укромные уголки сада, где тебя никто и никогда не нашел бы, потеряй ты там сознание. В тот день я брела по новой для меня дорожке, слушая стук капель по капюшону и садовой плитке. Птицы, испугавшись дождя, замолчали, спрятавшись, ветер немного утих и остались только я и дождь. Воздух стал заметно прохладнее и в нем витал едва уловимый сладковатый запах каких-то цветов. Я зашла уже достаточно далеко от дома, обернулась назад и увидела Кавендиш-холл во всем своем величии, стоящий на холме, - огромная красная крыша, крытая терраса, ниши окон и дымок, поднимающийся от печной трубы. Разве могла я когда-нибудь подумать, что буду жить в таком прекрасном доме, пусть даже и служанкой? Где вы, холодные глаза названой бабки, смотревшей на меня как на грязь, как на существо, не достойное лучшей жизни! Где вы, священник и его жена, бившие меня линейкой по рукам, убеждающие в том, что я не достойна ничего, кроме грязи и нищеты!
Стоя лицом к Кавендиш-холлу, улыбаясь крепчавшему прохладному зимнему дождю, я наслаждалась моментом, я ощущала непередаваемое чувство гордости за себя и за свою настойчивость, чувство благодарности моему наставнику и еще удовлетворение. Потеряв связь с реальностью, я не услышала, как из кустов выскочил мистер Кавендиш.
- Анна! - крикнул он совсем рядом, у самого уха так неожиданно, что у меня сердце ушло в пятки и я вздрогнула. Обернувшись и увидев мокрого и грязного хозяина, я потеряла дар речи: холодная дрожь промчалась по моему телу - его мокрые волосы прилипли ко лбу, белая рубашка и брюки были в рыжей грязи, руки сбиты, глаза широко раскрыты.
- Боже мой, сэр! Что с вами? - испугавшись, воскликнула я, собираясь расспросить и помочь, и уже даже протянула руку, чтобы ощупать его разорванную рубашку, но у мистера Кавендиша был другой взгляд на происходившее.
Схватив своей грязной рукой мою руку, разбрызгивая глину и грязь по моему платью, выглядывающему из-под развивающегося плаща, он потащил меня за собой назад в чащу. Он шел так быстро, пробираясь через заросли и переступая через пни и бревна, что я едва поспевала, спотыкаясь, задыхаясь, но безропотно бежала не отставая. Со стороны он был похож на Серого Волка, который тащит Красную шапочку в дремучую чащу, чтобы пообедать ею.
- Анна, мне срочно нужна ваша помощь! - мистер Кавендиш перекрикивал шум дождя, резко переросшего в ливень. Он даже не обернулся, чтоб посмотреть на меня, просто тащил за собой, крепко схватив за запястье своей мокрой большой ладонью.
- Да, сэр! - я умирала от любопытства с примесью волнения, но не отставала от хозяина. Надеялась, что он не заставит меня прыгать со скалы...
Через мгновение мы выбежали на узкую поляну у самого обрыва. Внизу бушевал океан, а поднимающийся шквальный ветер пытался сорвать с меня мой слабенький полиэтиленовый плащ, изо всей своей природной силы трепля и выворачивая его. В конечном итоге, мой многострадальный плащ, сорванный одним резким порывом ветра, улетел куда-то вдаль, в кипящие воды океана и вся неистовость природы обрушилась на мое новое платье и прилежно зачесанные свежевымытые волосы!
Заметив мой улетающий в даль плащ, мистер Кавендиш крикнул:
- Забудьте о плаще, Анна! Вы мне нужны здесь!
На поляне, распластавшись на спине и подставив лицо нещадно хлещущему дождю, без сознания лежал молодой человек. Рядом с ним валялись остатки дельтаплана с разорванным в клочья крылом.
- Что здесь произошло? - кричала я мистеру Кавендишу, пока тот подбегал к пострадавшему, бросив мою руку.
- Каким надо быть идиотом, чтобы в такую погоду летать на дельтаплане! - раздраженно кричал он, обращаясь то ли к лежащему без сознания человеку, то ли к ветру, то ли ко мне. Но определенно именно мне он бросил, раздраженный: - Анна, что вы там стоите, как статуя! Помогите мне! Вы видите, у него сломана нога и кровь хлещет гейзером!
- Простите, сэр! - опомнилась я и подбежала, шлепнувшись на колени прямо в грязь. Я была вне себя от волнения и сперва опешила, стала как вкопанная - я действительно не ожидала увидеть такое на этом утесе! Оказавшись лицом к лицу с опасностью, я не сразу увидела красную жидкость, смешивающуюся с грязью и дождевой водой, и жуткого вида рану на ноге у пострадавшего!
При виде крови у меня заметно поубавилось энтузиазма и к горлу подступил ком, но мешкать не было времени. Разорвав подол уже безнадежно испорченного платья, я тот час же наложила тугой жгут пострадавшему выше колена, пока мистер Кавендиш зажимал рану своей рукой.
- Анна, вяжите покрепче! Вы что, каши с утра не ели? Дайте же сюда!
Он раздраженно оттолкнул мою руку и крепче затянул грязную повязку, вставив в нее кусок ветки и посмотрев на часы.
Тем временем я изо всех сил сдерживала позывы желудка, старалась не смотреть ни на кровь, ни на кость, торчащую из ноги раненого. Мистер Кавендиш, очевидно, заметил мое позеленевшее лицо, потому что дернул меня за руку:
- Вы в порядке, мисс Ионеску?
- Да, сэр! Все в порядке! Он будет жить?
- Я не врач, к сожалению, но у него поломана нога и выглядит это просто ужасно! - хозяин прищурился, глядя на меня из-под налипших на лоб волос, с которых ручьями стекала вода. - Вы не потеряете сознания, я надеюсь? Мне не хватает еще вас, лежащей рядом с этим бедолагой!