На столе в большой корзине, прикрытой льняной салфеткой лежали свежие еще теплые булочки с корицей. Дрожащими руками я вытащила одну и жадно впилась зубами в ароматную мякину! Кто не знает опьяняющего чувства счастья, когда после жуткого сосущего голода в желудок попадает первый кусочек какой-то еды? Я не смогла сдержаться и тихонько застонала от счастья и удовольствия.
- У меня два вопроса! - послышался сзади приглушенный голос мистера Кавендиша. От неожиданности я едва не выронила булку и обернулась резко, словно собака в свете фар. Он стоял в дверях, подкравшись незаметно в лучших традициях своей натуры. - Во-первых, почему вы не в постели, Анна? И во-вторых, почему вы воруете мои булочки?
- Я… я… - от растерянности я даже не знала, что сказать. Грозная фигура хозяина закрыла широкими плечами дверной проход и я не знала в каком он сегодня настроении.
- Успокойтесь! - он фыркнул, усмехнувшись, и подошел ко мне. - Я тоже заглянул подкрепиться. Без вас моя книга не пишется и я то и делаю, что ем.
- Простите, сэр! - ответила я, скромно откусывая еще кусочек булки.
Мистер Кавендиш прошел мимо меня, не включая свет, достал из холодильника молоко и поставил его на печь подогреться. Затем, заварив какао, он разлил его по чашкам и уселся за стол, подвинув одну чашку мне.
- Спасибо. - так же скромно произнесла я, присаживаясь напротив.
И вот мы сидим, пьем горячее какао и едим булочки с корицей в полутьме. Из огромного кухонного окна, словно из молоко кружки, льется широкий луч лунного света и, не касаясь нас, падает на пол у самых моих ног. Постепенно первая скованность проходит и вот мы уже даже улыбаемся друг другу, запивая булочки ароматным напитком и понимая всю необычность ситуации. Легкий туман в моей голове снова начинает сгущаться, ноги дрожат сильнее. Зря я встала с постели.
- Вам плохо, Анна? - мистер Кавендиш глядит на меня двумя огоньками, блестящими в глазах, из темноты.
- Немного морозит. - честно признаюсь я, понимая, что жар возвращается и я уже сама до комнаты не дойду. Разве только ползком.
Наши желудки уже набиты и мистер Кавендиш встает, подходит ко мне и, подхватив на руки, несет прочь из кухни. Не будь мне так плохо, я бы сопротивлялась, но мои ноги действительно отказываются идти, а мышцы спины сводит судорога. Сильные руки прижимают меня к крепкой груди и я чувствую тяжелый едва уловимый аромат древесины, идущий от кожи и рубашки мистера Кавендиша. Почему-то этот запах действует на меня успокоительно, будто дает мне понять, что я в безопасности и все будет хорошо! Прикрыв глаза, я покорно лежу на руках. Вот мы поднимаемся по лестнице, вот мистер Кавендиш толкает ногой дверь моей комнаты, вот он осторожно кладет меня на постель и накрывает одеялом и хочет уходить.
- Подождите, сэр! - внезапно попросила я, сама такого от себя не ожидая. - Посидите со мной немного!
- Хорошо. - точно так же неожиданно соглашается он и присаживается в кресло у моей кровати.
Сейчас он покладистый, спокойный, чуткий и заботливый. Интересно, раньше он всегда таким был? Может быть он оборотень наоборот - днем свирепый и резкий, а ночью отзывчивый и добрый? Он сказал, что ему без меня не работается, он скучал по мне?
- Это бред… - произнесла я вслух.
- Что? - переспросил он.
- Расскажите, как вы провели день без меня! - спросила я первое, что пришло на ум.
- Мой день прошел очень скучно, мисс Ионеску! - мистер Кавендиш сидел в темноте и лунный свет освещал только его ноги. Все остальное было скрыто от моего взгляда. - Вы хотите знать всё?
- Да, сэр, желательно.
- Ну хорошо. - он поерзал на стуле. - Я проснулся утром рано, ожидая увидеть маленького эльфа за завтраком, но был очень расстроен, когда она явилась больная и тут же была отправлена нехорошей миссис Ортис назад в комнату. - (я улыбалась, чувствуя себя особенной). - После завтрака я вышел в оранжерею и дал указания негоднику Нгози, который удумал сделать перестановку горшков с однолетними магнолиями. Там пришлось провозиться почти полчаса! Затем я пошел в кабинет и уселся написать кульминацию книги, но на ум не пришло ничего стоящего. До самого обеда я занимался тем, что мастерил бумажные самолетики и запускал их в корзину для бумаг, пытаясь сосредоточиться и написать хоть пару абзацев.
- Без меня у вас ничего не вышло? - спросила я в полусне.
- Да. - он вздохнул. - Без вас ничего не вышло, Анна. Поэтому после обеда я отправился в город по делам, которые откладывал в дальний ящик последние полгода - я навестил издателя, заглянул в местную газету и дал интервью, зашел в книжный магазин и расписался на нескольких экземплярах моих книг.
- Чтобы помочь магазину дороже их продать?
- Да, именно так. - он говорил со мной как с сонным ребенком, но мне было все равно. Мне было так спокойно и уютно! - Затем я вернулся в Кавендиш-холл и как раз вовремя - в саду приступили к расчистке поваленных штормом деревьев. Я велел распилить два вывернутых с корнями фруктовых дерева на дрова для барбекю.
- Мммм… - промычала я, представив ароматный запах мяса и овощей на костре.
- Когда работники приступили к распилу, я вернулся в кабинет и принялся проверять почту. На нее у меня ушло больше времени, чем обычно, потому что я все время отвлекался.
- Почему вы отвлекались, сэр?
- Я попросил миссис Ортис и Афию отчитываться передо мной каждый раз после посещения вашей комнаты.
- Вы беспокоились обо мне?
- Конечно, Анна, я беспокоился о вас. И до сих пор беспокоюсь.
- Все будет хорошо, сэр! - я подтянула ноги и улеглась на бок, сквозь полудрему пытаясь улыбнуться.
- Конечно будет, Анна! Скоро вы поправитесь и продолжите сражаться со мной и ставить меня на место…
- На место… - повторила я.
Мистер Кавендиш встал и, протянув руку, коснулся моего лба.
- Бог мой, да вы горите! - воскликнул он и вышел из комнаты.
Не знаю, сколько отсутствовал мистер Кавендиш, но мне показалось, что его не было год! Наконец-то он вернулся и стремительно вошел в комнату, неся в руках стакан и таблетку.
- Выпейте, Анна, и засыпайте. Вам нужно много спать, чтобы поскорей поправиться!
Я села и послушно проглотила немного раскисшую во рту таблетку, поморщившись и передернувшись от неприятного вкуса, и выпила весь стакан воды.
- Укладывайтесь! - мистер Кавендиш легонько нажал на мои плечи, чтобы я легла, и хорошенько укрыл меня.
- Спасибо, сэр. - ответила я. - Вы чудесный человек, сэр! Не позволяйте никому заставить вас думать о себе плохо. Вы самый лучший...
Последние слова были сказаны в призрачных проблесках здравого рассудка и дальше я провалилась в темноту.
Три дня я пролежала в бреду, едва приходя в сознание. В моем воспаленном мозгу крутились картины из далекого детства, всплывали безжалостные холодные бабкины глаза, голодные и холодные дни и ночи в детском приюте, слышался свист розг, которыми меня наказывали за каждый проступок. Свист розг сменялся свистом летящих снарядов, перемешивающихся с детским плачем и завыванием ветра. С неба сыпались дельтапланеристы, горящие камни, мистер Кавендиш то и дело протягивал мне руку, но я все никак не могла схватиться за нее и, не удержавшись, летела с обрыва прямо в клокочущую бездну! Сквозь выливающийся на меня тоннами бред, я слышала тихие мягкие шаги у кровати, кто-то менял компрессы на моем горящем лбу, трогая прохладными пальцами мои пышущие жаром щеки и губы, проводя по ним кубиком обжигающего холодом льда. Когда мне становилось немного лучше, тут же приходила миссис Ортис и кормила меня с ложечки, заставляя съесть хотя бы немного супа и выпить стакан чаю или сока. Каждый день наведывался врач, делая мне какие-то уколы, подолгу беседуя с миссис Ортис и что-то спрашивая у Афии, молодой девочки-служанки. К концу недели я практически окончательно поправилась и уже даже сама, хоть и не долго, ходила по комнате. Мистер Кавендиш больше ко мне не заходил и я уже начала верить в то, что наше ночное рандеву у корзинки с булочками мне приснилось в бреду: не мог мистер Кавендиш нести меня на руках в комнату, да еще и сидеть со мной, словно нянька!