— Что, только гроссведун может одолеть Саймума? — спросил я.
Хитрый старик развел руками.
— А кто его знает…
В разговор вмешалась Хитар, прочитав мне маленькую лекцию о происхождении самой черной нежити и её вторичных порождениях. Любопытно, но для практических действий никакой пользы. Кстати, я, наконец, заметил, что молодка наша преобразилась: всего-то две-три новых детали в одежде — и вот передо мной уже аппетитная молоденькая ведьмочка. "С чего бы это?" — подумал я. Но копаться в мыслях Хитар было недосуг. Как-то сама собой пришла в голову аналогия с матросами, переодевающимися в чистые тельняшки перед последним боем.
Но несколько дельных советов она мне дала, сама не догадываясь о том. Прежде всего, что всякая нежить в той или иной степени не любит серебро. А, во-вторых, разговоры о том, что от неё можно откупиться человеческой кровью, не пустой звук. Остальное додумал я сам. Вызвать орла оказалось легче, чем я думал. Мне не приходилось заниматься этим прежде, но, по крайней мере, я видел, как это делают конды Иоракау. Куда труднее было втолковать старому Стракуту его роль в организуемом мною спектакле. Да, именно спектакле. Я не хотел, чтобы кто-то догадался о моих истинных способностях, а еще больше — о методике их применения. Поэтому постарался держаться в русле принятых здесь ритуалов.
Итак, убедившись, что горный орел повиновался моему зову, и, поручив своих спутников Стракуту, я отправился туда, где поселилась тварь, наводящая ужас на округу. Полагалось бы сказать: "смело направился". Но зачем врать самому себе? Нет, поджилки у меня не тряслись, но и охотничьим азартом не пахло. Самого Саймума я не слишком опасался. В конце концов всегда можно унести ноги, воспользовавшись силой Печатей Розгора. Но, как я уяснил из разговоров аборигенов, черная нежить (которую с натяжкой можно отнести к разумным существам) сама плодит новые исчадия преисподней. Типа того же малинника, чьей жертвой я чуть было не стал. Так что приходилось быть предельно осторожным и внимательно приглядываться к любому существу, любому предмету, каждый из которых мог оказаться смертельно опасным.
Саймума я увидел издали и узнал по описанию деда. Он был облаком тумана, севшим на лесистый склон, и перекрывал часть тропы, по которой я шел. Здесь, в предгорьях, туманы столь обычны, что становится понятным, почему за распознание Саймума местным пришлось отдать столько жизней. Ко всему прочему, он ничего не излучал: ни в астральном, ни в ментальном диапазоне. Оказалось, что он был со всех сторон закрыт энергетической оболочкой, наподобие той, в которую я упрятал малинника. Заклятием пробить ее нельзя, во всяком случае, я такого заклятия не сотворю. Поэтому мне оставалось терпеливо ждать моего пернатого помощника.
"Прости, птица, — шептал я про себя, — но у меня нет другого выхода. Ведь неизвестно, насколько близко Саймум может подпустить к себе".
Орёл не замедлил появиться. Вначале я почувствовал, а затем и увидел его. Он стремительно пикировал на Саймума, сначала почти отвесно, потом всё более полого. В лучах утреннего солнца блеснул серебряный наконечник стрелы, зажатой в когтистой лапе. Серебряная стрела — это была моя уступка Хитар, на самом деле проку от нее не было никакого.
Прок заключался в крови Уфелда, смочивший орлиные когти. За эту часть представления отвечал Стракут, и я надеялся, что он выполнил всё, как надо. Впрочем, от него много и не требовалось. Лишь обеспечить, чтобы Уфелд не согнал птицу со своего плеча, куда она должна на минуту-другую спуститься. То, что орёл вонзит свои когти в плечо байга, я не сомневался. Конечно, порядочней было бы использовать собственную кровь, но я не уверен, что моя подошла бы. Конечно, Сегеда принадлежит к мирам земной грозди, но мало ли как далеко за бессчетные столетия могли зайти накапливающиеся различия между нами — землянами и сегедцами. А ведь Саймум разумен, стало быть, способен обучаться. В следующий раз он меня просто не подпустит.
Итак, орёл пикировал на Саймума и, когда до границы тумана оставалось всего метров десять, нежить взмыла вверх так стремительно, что я еле успел среагировать. Там, где защитная энергетическая оболочка соприкоснулась с кровью Уфелда, на миг образовалась брешь, в которую я и направил абсолютный холод. На лишенной магии Белведи я проделывал это с помощью установки с жидким гелием и прекрасно знал, что должно произойти. Защитная оболочка лопнула, внутреннее пространство Саймума схлопнулось в ничто. Последовавший за тем взрыв, похожий на громкий хлопок, сорвал листья с деревьев и вырвал траву. Вот и всё, нет больше бессмертной чёрной нежити. Правда, поблизости наверняка оставались ее порождения, так что расслабляться не стоило. Я остался на месте, настороженный, как охотник в засаде. И было с чего: в уцелевшей части леса что-то беспокойно металось, издавая такие звуки, что дрожь пробирала.
Хвала Ишваре, Уфелд с молодой колдуньей явились достаточно быстро. Изумленные, они рассматривали место побоища — огромную круглую проплешину, примыкающую к тропе. Ни травы, ни листочка, ни хвоинки на ободранных деревьях. Поведя взглядом, байг сделал несколько шагов вперед, наклонился и поднял с земли окровавленный комок перьев, из которого торчал серебряный наконечник.
— Возьми стрелу и не прячь далеко, — сказал я, — сдается, она вот-вот пригодится.
Хитар, сидя верхом на лошадке, уже держала в руке аналогичное оружие. Испытывая неприятный озноб, я первым двинулся вперед, забросив мешок с малинником за спину. Мои спутники последовали за мной, настороженно глядя каждый в свою сторону. И тем не менее, чуть не прозевали нападение.
Не знаю, кто из нас первым услышал писк, но обернулись мы все одновременно. На нас надвигалось что-то черно-коричневое, распластавшееся по поверхности горного склона и повторяющее все его неровности. В этом месиве порой проглядывали острые мордочки, наподобие крысиных.
— Мышь-одеяло! — хрипло выдохнул Уфелд. — Бежим!
— Погоди, — жестом остановила его Хитар, и было в ее голосе столько властной решительности, что даже я опешил.
Девушка сложила обе ладони трубочкой, поднесла к губам, и что есть силы дунула. С конца импровизированной трубы сорвался снежный ком и понесся в сторону нежити, на глазах увеличиваясь в размерах. Через секунду мышь-одеяло оказалась накрытой гигантским сугробом плавящегося снега, из-под которого всё еще доносился отвратительный писк. Лишь после я узнал, с какой опасностью мы встретились. Мышь-одеяло, в отличие от большинства других видов нежити, действует примитивным, но безотказным образом. Подобно пиранье, о которой я много читал в детстве, она почти мгновенно сжирает свою добычу, оставляя после своей трапезы разве что металлические пуговицы. В погоне за жертвой мышь-одеяло способна развить скорость степного скакуна.
Но в те минуты ни думать, ни рассуждать об этом не было времени. Атаки последовали со всех сторон, по счастью, поочередно. Сначала на нашем пути невесть откуда возник огромный ослепительно блистающий щит, неумолимо надвигающийся на нас с быстротой пешехода. Хитар за моей спиной приглушенно охнула. В отличие от неопытной девушки-колдуньи я немедленно разобрался, что к чему, и шагнул навстречу фантому. Одно прикосновение щепотью — тремя пальцами — заставило устрашающий взгляд щит обрушиться мне под ноги волной серебристого пепла.
А потом на нас набрасывались синие создания, смахивающие на гигантских, в рост человека, белок, дорогу внезапно пересекал молочно-белый поток, но самыми страшными оказались десятиногие "рыси". Они были столь стремительны, что одна из них разорвала горло нашей лошади прежде, чем Хитар успела дотянуться до нее серебряным наконечником стрелы. Прикосновения оказалось достаточным, чтобы нежить закоченела, съежилась, выпуская из себя холодный желтоватый дымок, и растаяла без следа.