Лили усмирила в себе внезапно нахлынувшую волну грусти и вознамерилась получить как можно больше от этого вечера. Лили хотелось поболтать с какой-нибудь спешащей мимо девушкой, но она боялась себя выдать. Поэтому она решила ограничиться наблюдением со стороны, и всего на пару часов, не больше.
Она смотрела, как барышни даже моложе ее флиртуют с крепкими парнями. Иногда девушки закатывали глаза и смеялись в ответ на оценивающие мужские взгляды, но столь же часто брали дело в свои руки. Их не сдерживало множество строгих правил, и девушки ясно выражали свои желания, игриво улыбаясь или сжимая мускулистые бицепсы кавалеров. Лили, потрясенная уверенностью и выдержкой этих женщин, делала мысленные пометки. И уже не впервые за день поняла, что для человека, выставляющего себя экспертом в делах любви, удручающе мало знакома с этим миром.
Напевая себе под нос, она пошла домой, чтобы написать обо всех сегодняшних открытиях в дневнике. Но когда она высматривала кеб, прогремел гром, и небеса разверзлись. Улицы омыл ливень.
Проклятие. Не сомневаясь, что потоп скоро схлынет, Лили нырнула в сумрачную таверну в совершенно незнакомой части города. Мисс Хэйвинкл советовала ученицам любой ценой избегать подобных грязных заведений, что делало их особо привлекательными для Лили. Она впервые вошла в таверну и была уверена, что местные завсегдатаи снабдят ее бесценным материалом для заметок. И все же от осознания, что она на запретной территории, сердце билось быстрее, наполняясь восторгом и трепетом.
С липкими от пота ладонями Лили пересекла зал и втиснулась за стол в темном уголке. Подошла высокая подавальщица с алыми губами, и Лили заказала пастуший пирог и стакан эля, стараясь говорить как можно грубее, хотя получалось неважно. Подавальщица с прищуром осмотрела Лили и неторопливо двинулась к стойке бара за выпивкой.
Боже! Теперь, когда наступил вечер и зал кишел краснолицыми мужчинами, надо было быть предельно осторожной.
С каждой выпитой пинтой разговоры вокруг становились громче и грубее. Они с Фионой иногда наедине бросались грубыми словечками. Но слушать непристойные и откровенные байки в таверне было все равно что переводить с иностранного языка – весьма полезно для общего развития. От разговоров, наполненных эротическими намеками и красочными подробностями, щеки у Лили горели, но она вся превратилась в слух, запоминая особо интересные детали, полезные для колонки.
Пока Лили потягивала эль и ждала пирог, она наблюдала, как пьяные клиенты лапают подавальщицу за грудь, три полуголые дамочки распевают за пианино вульгарные песенки, а один клиент в драке рассекает другому ухо. От таких манер мисс Хэйвинкл упала бы в обморок. Впервые за вечер по спине у Лили пополз холодок страха.
Возможно, она прыгнула выше головы.
Хорошо хоть что она уже отнесла текст для колонки. Когда завсегдатаи таверны украдкой бросали взгляды на ее сумку, приятно было осознавать, что статья находится в полной безопасности в редакции «Сплетен». Лили надеялась, что эти люди не настолько отчаялись и не потребуют у нее те несколько монет, которые лежали в кармане. Лили уже подумывала на всякий случай сунуть монеты в сапог, но ведь ей понадобятся деньги, чтобы расплатиться за еду и поездку домой.
Когда подавальщица плюхнула на стол перед Лили оловянную тарелку, аппетит уже пропал. Лили наколола вилкой кусок морковки и возила его по тарелке, осуждая себя за то, что впуталась в эту передрягу.
А что самое ужасное, она начала подозревать, что осталась единственным трезвым человеком в таверне.
Разве что не считая мужчины в углу напротив. Незнакомец даже не потрудился снять черный плащ, но тонкая шерстяная ткань не скрывала широкие плечи. Светло-каштановые волосы, еще мокрые после дождя, прилипли к лицу, словно высеченному из камня. Нос с горбинкой, высокие скулы и волевой подбородок могли бы показаться грубоватыми, если бы не пухлые губы. Брови были слегка темнее свисающих на лоб волос и сияли оттенками янтаря.
Что-то в нем показалось Лили знакомым. Она сомневалась, что встречала его раньше, иначе точно его не забыла бы. От такого красавца могло перехватить дыхание, если бы он так не хмурился над своим стаканом. Уже полчаса он держал в руках все тот же стакан эля и переводил взгляд то на игроков в покер, то на мелодраматичную перебранку любовников, то на нее.