- Дорогая, почему меня категорически не хотят пускать к тебе в кабинет? – положил букет цветов передо мной на стол и потянулся через него за поцелуем.
- Наверное, потому что я работаю и не являюсь Вашей дорогой, маркиз? – отодвинувшись чуть назад, предположила я. Он нахмурил брови:
- Сесиль, опять начинаешь? Мы вчера все решили.
- Решили Вы, мое мнение же никто не спрашивал. Да и трудно что-то сказать против, даже если ты и сильно против, когда тебя прижимают к груди, как игрушку и дышать дают через раз.
Маркиз сел в кресло напротив меня и положил ногу на ногу, согнув в коленях, отбивая какой-то ритм пальцами по широкому деревянному подлокотнику.
- Чего же ты хочешь?
- Честно?
- Разумеется!
- Чтобы мы просто остались друзьями. Меня это бы более чем устроило.
- Это невозможно, я тебе еще вчера об этом говорил. От тебя я не откажусь. Не пытайся уговаривать. – Я вздохнула и почесала лоб. Вот же засада!
- Это, конечно, Ваше дело, но учтите, если будете мне мешать в работе, буду вынуждена прервать с Вами всякие отношения. Итак, зачем Вы приехали?
Маркиз встал и в два шага очутился возле меня, развернув кресло, наклонился надо мной:
- Я очень сильно соскучился, – склонился, чтобы поцеловать, но я успела ладошкой прикрыть губы, а другой рукой оттолкнула его.
- На что и с кем Вы поспорили, маркиз? – мой холодный тон голоса его немного остудил.
- Почему ты так решила?
- Не делайте из меня идиотку, маркиз. Вначале ходили, чуть ли не каждый день видели, при этом о любви не было и речи, а тут прямо воспылали, причем на пустом месте.
- Разве я не могу влюбиться в такую красивую девушку как ты?
- Я себе не льщу. Слишком хорошо знаю и финансовую сторону моей семьи, и свою внешность.
- Я не лгу.
- Зато я не верю.
- Хорошо, - он опять уселся в кресло, - как мне доказать?
- Забудьте обо мне этак года на полтора.
– Об этом и не может быть и речи.
- Все тогда понятно. Я лишь вещь, на которую поспорили, - решила дуться, так проще его держать на расстоянии. Может реже станет приходить и надоедать.
- Да с чего ты решила? – тут уже он взбеленился и соскочил. – Разве я давал повод?
Я встала с кресла с непроницаемым лицом, вышла из стола и холодно сказала:
- Как Вы можете меня просить о взаимности, если я еще Вам никто, а Вы уже смеете кричать на меня? Что же будет, когда я стану Вашей женой? За любое не вовремя сказанное слово или просто при плохом настроении Вы будете поднимать на меня руку? Покиньте мой дом немедленно!
Он растерялся и просительно сказал:
- Сесиль, ты не так все поняла. Я клянусь тебе, что никакого спора не было и мои чувства естественны.
- Маркиз, я не обязана повторяться и спорить не желаю. Я не хочу, чтобы Вы за мной ухаживали, это Вам понятно? Придет время, я сама выберу себе мужа. Я не корова, не собака, чтобы мне искали пару. И уж точно не дам это сделать за себя. Пусть выберу не того или неправильно, зато мне некого будет в этом обвинить и точно буду знать, что виновата сама. Я ясно выразилась? - Маркиз открыл рот, чтобы возразить. – А Вы подумайте, нужна ли Вам жена, которая будет оспаривать каждое сказанное Вами слово? Прощайте, маркиз.
Вышла, не слушая ни его оправданий, ни возражений, поднялась к себе. Еще не хватало сопли взрослому мужику вытирать. Пожалела его на свою голову, так он чуть меня в бараний рог не скрутил. Еще никто ему, а он уже решает за меня, что я обязана его принимать, целовать и совершенно наплевать, как я к этому отношусь, противно ли мне или хорошо, его не интересует. Меня всегда выводило из себя посягательство на собственную личность.
Спустилась к ужину, когда Жанна сказала, что все готово и маркиз ушел. После еды я четко сказала всей прислуге, чтобы не пускали маркиза дальше гостиной, а если ведет себя неподобающе, то выпроваживали на улицу. Удивились все, но перечить мне никто не стал.
После ужина Анна зашла, чтобы поинтересоваться, почему я так сурово поступила с маркизом. Я рассказала ей о его притязаниях и сказала, что не позволю решать свою судьбу кому-либо. Жить мне и мне самой расхлебывать заваренную кашу, даже если я не права. Направить, открыть глаза, посоветовать – да, я готова выслушать, но не приказывать и не указывать. Каждый имеет право на выбор, а меня его лишают, как и раньше лишили родители. У меня не было выбора, когда оставили малышей, когда на шее повис долг, когда вынуждена зарабатывать. Все это я должна была делать, не имея право возразить. Но свою судьбу, мужа я выберу сама, без указки. Анна только гладила мою голову, успокаивая меня. Вскоре я расслабилась и уснула.