Пресс-конференция, проходившая в ночь с 30-го на 31-е, транслировалась по радио. Геринг заявил:
«Мы завершили темную эпоху нашей истории и открыли новую главу, в которой будет хлеб и работа для немецкого народа, честь и свобода для всех нас».
На самом деле Геринг вовсе не собирался в тот момент почивать на лаврах. Он понимал, что власть надо еще удержать и укрепить. Геринг получил пост рейхсминистра без портфеля (предполагалось, что со временем он возглавит министерство авиации, которое еще только предстояло создать) и стал министром внутренних дел Пруссии. Формально Геринг подчинялся фон Папену, который был прусским рейхскомиссаром, но фактически действовал независимо от него. Другой представитель НСДАП, Вильгельм Фрик, получил портфель рейхсминистра внутренних дел. Вдвоем с Герингом при поддержке штурмовиков им предстояло расправиться с политическими противниками и обеспечить контроль партии над всеми силовыми структурами, за исключением рейхсвера. Ненацистское большинство правительства во главе с Францем фон Папеном помешать им в этом не могло.
Вечером состоялось грандиозное факельное шествие штурмовиков, эсэсовцев, а также членов ветеранских организаций «Штальхелм» («Стальной шлем») и «Кифхойзер». Последняя была названа в честь горы в Граце, в недрах которой, согласно легенде, спит император Фридрих Барбаросса, которому суждено проснуться и выйти на свет Божий тогда, когда возродится Германская империя.
Гинденбург, наблюдая за шествием из окна президентского дворца и приветствуя толпу, впервые тепло отозвался о Гитлере:
«Если бы я знал, что он может так вымуштровать бойцов, я гораздо раньше обратился бы к его услугам».
В свою очередь Гитлер приветствовал участников марша с балкона рейхсканцелярии. Геринг, одетый в партийную униформу, стоял рядом с ним и вел прямой репортаж для радио:
«Мои германские братья! Я нахожусь у здания рейхсканцелярии. Сюда сегодня пришли сотни тысяч людей. Их энтузиазм сравним только с энтузиазмом 1914 года, когда народ поднялся на защиту своего отечества, чести и свободы. 30 января 1933 года войдет в историю как день, когда народ, после четырнадцати лет страданий и стыда, вновь обретает свою прежнюю славу. Великий фельдмаршал сегодня вместе с молодым поколением! Он встал рядом с новым молодым вождем, который поведет нацию к лучшему будущему! Сотни тысяч немцев ликуют под этими окнами, веря, что будущее принесет хлеб и работу всем им, свободу и достоинство всей нации!»
После окончания шествия в рейхсканцелярии состоялся торжественный прием. Оттуда Гитлер, Геринг и другие нацистские лидеры отправились на день рождение принца Августа Вильгельма, который приходился на 31 января. Праздновать начали уже в полночь.
В отель «Кайзерхоф» Геринг вернулся в три часа ночи. Ожидавшая его Эмма сообщила, что ей надо срочно ехать в Веймар, так как утром начнутся репетиции «Фауста» и она рассчитывает на роль Маргариты. Герман огорчился, но возражать не стал.
Репетиции целиком занимали Эмму в последующие три недели, Геринг же без остатка отдавался работе. Тем не менее несколько раз им все же удалось повидаться. Либо Герман приезжал на автомобиле в Веймар, либо Эмма последним поездом отправлялась в Берлин, чтобы утренним успеть вернуться обратно. Когда она впервые увидела холостяцкую квартиру Геринга на Кайзердамм, то не преминула отметить, что она обставлена со вкусом. Кухарка Геринга хорошо готовила, и устраиваемые там приемы пользовались популярностью из-за хорошей кухни и отменных вин, подававшихся в изрядном количестве. Кроме женской прислуги в квартире жил слуга — бывший военный моряк Роберт Кропп, который очень привязался к своему хозяину, как и тот к нему. Это засвидетельствовал в июне 1945 года один из американских офицеров, в сердцах сказавший Кроппу:
«Нет смысла вас допрашивать, вы все равно ничего не скажете против своего господина».
В 1933 году, как рассказывал Кропп Фришауэру 15 лет спустя, Геринг неизменно вставал в семь утра, после легкого моциона брился, посыпая щеки и шею тальком, чтобы подсушить кожу. Недоброжелатели же распускали слух, будто Геринг пудрится, намекая на его нетрадиционную сексуальную ориентацию, но это не имело ничего общего с действительностью. После бритья Геринг съедал завтрак — кофе и рулеты. За кофе он просматривал газеты. Затем ему подавали машину. Геринг надевал партийную форму особого покроя, специально для него сшитую, поверх нее — пальто и отправлялся в здание прусского МВД. Затем он ехал на обед в рейхсканцелярию, на котором кроме Гитлера обычно присутствовали Гесс, Геббельс, Розенберг, Фрик, а также адъютанты Гитлера. По свидетельству гитлеровского камердинера Линге, фюрер заранее говорил ему:
«Сегодня я обедаю с рейхсмаршалом. Нельзя ли приготовить что-либо специально для него? Может быть, его любимое блюдо — жареного петушка, а на десерт — слоеный яблочный пирог».
Во второй половине дня Геринг обычно работал дома или проводил заседания с руководством СА.
В распоряжении Геринга находился просторный кабинет в здании министерства внутренних дел Пруссии на Унтер-ден-Линден. Но он предпочитал работать в кабинете председателя рейхстага, где повесил несколько картин, два дорогих гобелена и который обставил хорошей мебелью.
По воспоминаниям того же Кроппа, Геринг порой засиживался за бумагами часов до двух ночи. Потом он ложился спать, но через несколько часов, побуждаемый чувством голода, вновь вскакивал и приказывал Кроппу принести в спальню пива с хорошей закуской. Он трапезничал в ночной шелковой рубашке с буфами на рукавах.
Как отмечает американский историк Герберт Мэйсон, «Геринг не был ни стратегом, ни инженером, ни знатоком политики и истории. Не имел он и управленческого опыта».
Последнее замечание не совсем верно. Как-никак Герингу доводилось командовать авиационной эскадрой, а позже — руководить фракцией НСДАП в рейхстаге и быть его президентом. Кроме того, Герингу было не занимать воли и энергии, и, как признавали даже его враги, он обладал выдающимися интеллектуальными способностями.
Свою деятельность в качестве министра внутренних дел Пруссии Геринг начал с основательной чистки своего ведомства. В этом ему помогал сотрудник отдела 1 А, ведавшего политическими вопросами, Рудольф Дильс, женатый на племяннице Геринга. Все сотрудники, заподозренные в ан-тинацистских взглядах, как левые, так и правые, были уволены из прусской полиции. Пострадали также лица нетрадиционной сексуальной ориентации, на которых имелись соответствующие материалы в досье отдела 1А. В досье на самого Геринга были не только зафиксированы морфинизм и пребывание в шведской психиатрической лечебнице, но и содержались утверждения о его «латентной гомосексуальности» и склонности к ярким, пышным нарядам и к использованию косметики. Геринг был возмущен клеветническими утверждениями и досье уничтожил.
На ключевые посты в министерстве он назначил своих людей. Пили Кёрнер стал статс-секретарем, Рудольф Дильс возглавил отдел 1А, граф Вольф фон Гельдорф, командовавший берлинскими штурмовиками, стал полицей-президентом Потсдама. В помощники Геринг взял своих будущих биографов: доктора Эриха Грицбаха — начальником секретариата и Мартина Зоммерфельда — начальником пресс-службы. Энергичную даму средних лет фрау Грету фон Корнатцки Геринг сделал своей секретаршей. Оставшихся на службе чинов полиции он предупредил, что не потерпит проявления какой-либо нелояльности с их стороны по отношению к «национально ориентированным» партиям. В то же время деятельность организаций, враждебных государству, необходимо было решительно пресекать. Он настаивал:
«Коммунистический террор должен быть искоренен. В случае необходимости полицейские обязаны применять оружие, невзирая на последствия. Я в любом случае возьму их под защиту. На тех же, кто будет допускать промахи из ложного опасения нарушить букву закона, будут наложены дисциплинарные взыскания. Защита прав граждан требует применения в полном объеме предписанных законом мер против несанкционированных митингов и демонстраций, подстрекательства к государственной измене, забастовкам, мятежам и прочим противоправным действиям. Каждый полицейский всегда должен помнить, что промах, связанный с непринятием необходимых мер, — более тяжкий грех, чем ошибка при их применении. Я ожидаю, что все чины полиции будут единодушны в нашем общем деле защиты отечества от грозящих ему бедствий посредством сплочения и укрепления национально ориентированных сил».