Таковы структурные соображения. Взгляд на целевую группу, на её бытование, надежды и недуги вскроет совсем другие проблемы, и никакие рассуждения не заменят нам этот пристальный взгляд. Справедливо, однако, и то, что сочувствие и сострадание тоже не могут заменить структурные соображения.
В волнующем репортаже «Германия третьего класса»{78} жизненная ситуация людей из нижнего слоя и тех, кто сопротивляется падению в более низкий класс, показана с индивидуальной точки зрения самих представителей этой целевой группы. Авторы не занимают — и в этом сила их повествования — какую-либо позицию по отношению к причинам и не предлагают своих решений. В исследовании «Арабский парень. Юность в Германии, или Короткая жизнь Рашида А.» точно и беспощадно описан параллельный мир неудачников, в котором обосновалась большая часть турецких и арабских мигрантов, и предлагаются неявные начатки решения{79} (подробнее об этом см. в гл. 7).
Инге Клёпфер весьма наглядно описывает в своей книге «Восстание нижнего слоя»{80} растущую проблему бедности в Германии и развивает в общих чертах следующий тезис: доля малообразованных людей впадает в относительную бедность. Этот процесс продолжается, потому что потомство наследует дефициты и родительский образец жизни. Растущие демографические проблемы и падающая работоспособность занятых трудом со временем перегрузит сети нашего финансового обеспечения. Это надолго приведёт к напряжениям и социальным волнениям и грозит условиям жизни западных немцев. Такова бесспорно верная часть её анализа. Хотя Инге Клёпфер и не формулирует этого, она подразумевает, что относительная бедность является причиной дефицита образования и поведения. Она показывает нам, что с государственным минимальным доходом, определённым через основное обеспечение и Hartz IV, достойный образ жизни, в первую очередь разумное питание и достаточная медицинская профилактика, невозможен. Выдвинуть такой тезис можно, но затем его следует проверить на эмпирическое содержание и подробно показать причинную связь между уровнем дохода и дефектным поведением. Тему детской бедности она тоже не анализирует со всей тщательностью, а объявляет появление детей в семье риском бедности, не исследуя, почему люди с низким уровнем образования и без стабильного встраивания в рынок труда имеют — такова тенденция — больше детей.
Исходя из определения бедности, данного индийским экономистом, лауреатом Нобелевской премии Амартией Сеном, что бедность есть «недостаток элементарных шансов осуществления» или возможностей развития, Клёпфер утверждает, что «возможности развития, в свою очередь, сильно зависят здесь (в Германии) от материального положения». В своей размытости это определение не ошибочно, однако оно внушает нам, что улучшение материального положения путём повышения выплат может якобы улучшить внематериальные возможности развития и проявления нижнего слоя. Этого, конечно, нельзя исключать, однако можно исходить из того, что более высокий непроизводительный минимальный доход никак не поспособствует инициативности, усердию и готовности к труду.
Клёпфер связывает ход своих мыслей с историей Яши из Берлина, который, будучи третьим ребёнком матери-одиночки, отстаёт в школе да и в остальном тоже не справляется с жизнью. При этом неясно, кто и в чём тут виноват, и вопрос, какую ещё дополнительную поддержку государство могло бы оказать Яше и его матери, остаётся без ответа. Нельзя не заметить расхождение с анализом Франца Вальтера, который исходит из того, что для большей части прекариата[16] уже давно не является образцом трудолюбивый, ориентированный на рынок труда человек: «Заметно также то, что нижние слои 2008 г., в отличие от квалифицированного промышленного пролетариата 1890, 1920 или 1960 гг., в своём преобладающем числе больше не ставят перед собой долгосрочных целей и больше не верят в лучшее будущее для себя, достигаемое повышением квалификации. Эмансипация, достигнутая через образование, организованность и упорную, последовательную работу по реформированию общества — опорные столпы представлений классического рабочего движения и социал-демократии, — больше не принадлежит к идентичности и надеждам людей, лишённых привилегий»{81}.
Вопрос, как можно повысить сопротивляемость непривилегированного подрастающего поколения, Клёпфер едва затрагивает. Чёрный американец Роланд Фрайер, который в 27 лет стал профессором в Гарварде и сегодня, в свои 32 года, является известным исследователем в сфере образования, выходец из куда более жалких условий, чем Яша, сосредоточивается в своих исследованиях на вопросе: как можно поспособствовать готовности нижнего слоя к образованию и труду. В отличие от Клёпфер и некоторых других, Фрайер чётко определяет субъективные дефициты, потому что он знает, что преодолеть их можно, но для этого необходима настойчивость.