Историки же нацистской Германии довели до абсолюта национально-государственную концепцию предшественников. Написанные в 1930-е гг. работы стали своего рода последним опытом националистического и «спиритуального» толкования Реформации и Тридцатилетней войны. В них выстраивалась линия преемственности «от Лютера к Гитлеру», ступенчато восходившая к венцу творения арийского духа — Третьей Империи. В Лютере нацисты видели не только воплощение духовных традиций арийского мира, но и созидателя, заложившего основы новой, современной немецкой государственности. В нем и в его последователях, религиозных наставниках и протестантских князьях XVI–XVII вв., усматривали борцов с миром погибающей реакции, выступавшей под знаменем католицизма.
Естественно, что и хронология соответствовала общему протестантскому взгляду на характер эпохи. До середины XIX в. мы прослеживаем лишь весьма бледную стратификацию отдельных фаз в полуторавековом отрезке от выступления Лютера до Вестфальского мира. Исключение составляло лишь время до кончины реформатора и заключения религиозного мира 1555 г. Со времен Л. Ф. Зекендорфа этот отрезок именовался собственно Реформацией, что соответствовало и протестантской и католической традиции, видевшей в ней главным образом церковные изменения, решительно повлиявшие на последующую историю христианского мира. Для эпохи после 1555 г. не находилось ясных определений. Вторая половина XVI в. словно стиралась в историческом сознании, а историки времен Просвещения нередко вообще без пространных комментариев переходили от 1555 г. сразу к кануну Тридцатилетней войны, как, например, Фридрих Шиллер в своей знаменитой «Истории Тридцатилетней войны».
Л. Ранке выступил в роли первого крупного концептуалиста, разделившего полтора столетия на три большие фазы, сообразуясь со своим видением событий. Его «История Реформации» посвящалась главным образом собственно реформационному движению до середины XVI в. Весь этот полувековой отрезок выделялся в отдельный этап, что, впрочем, пусть и с национально-государственным акцентом, соответствовало старой протестантской историко-богословской версии. Все же последующее время вплоть до Вестфальского мира историк разделил на фазу Контрреформации и собственно эпоху Тридцатилетней войны. Л. Ранке не был первым, кто ввел в оборот само понятие «католическая Контрреформация». Впервые его сформулировал профессор права Геттингенского университета Иоганн Пюттер в конце XVIII в., причем имея в виду лишь узко правовой контекст. С точки зрения И. Пюттера, «Контрреформация» означала реализацию права католических князей Империи на реституцию старой веры и церковных учреждений согласно статьям Аугсбургского мира в противовес «jus reformandi» евангелических чинов. Л. Ранке резко изменил смысл этого понятия в свойственном ему политическом духе. Он распространил его значение на сферу «политических» отношений между католической имперской элитой и протестантским миром. Под «Контрреформацией» он подразумевал именно политическую борьбу католических сил с протестантизмом, борьбу общественной реакции с прогрессивными достижениями лютеранского движения. Неизбежным следствием стала и соответствующая характеристика всех трех фаз: под этапом Реформации подразумевались рождение и становление протестантизма в Германии, и эта фаза ограничивалась Аугсбургским религиозным соглашением 1555 г., означавшим легитимацию протестантских сил Империи; под Контрреформацией — борьба вновь реорганизованного тридентского католицизма с протестантским лагерем прежде всего в военно-политическом аспекте, борьба, начавшаяся в 70-х гг. и плавно переросшая в драматичное тридцатилетнее противостояние. Сама Тридцатилетняя война выступала завершающей, третьей фазой процесса. В ходе ее были сведены на нет усилия католической стороны реставрировать свои позиции в Империи и протестантский мир получил окончательное признание в рамках имперской организации.