Но слишком скоро Паулю пришлось пожалеть об этом опрометчивом поступке.
Во-первых — Мадам танцевала просто чудесно, но прижималась к нему слишком тесно и обнимала совсем не по-матерински. Во — вторых — Карл Кольбах не тот человек, на которого можно произвести впечатление подобными мальчишескими выходками.
Шеф высечен из кремня и стали — даже если ему будут ломать кости, он останется сдержан и сосредоточен, и более того — продолжит образцово исполнять профессиональный долг! Пока Пауль скользил с неотразимой фрау Шталь по сияющему паркету, его руководитель строго беседовал с профессором Меркаевым. Чтобы расслышать хоть часть, Паулю вместе с партнершей, пришлось переместиться к огромному окну. Тут их элегантная пара сразу же попала в оптический прицел глаз тетушки Хильды — торговавший цветами в магазинчике напротив! Теперь у N-бургских кумушек будет повод чесать языками целую неделю, огорчился Пауль…
Зато слышно было отчетливо!
Шеф резко задавал вопросы профессору Меркаеву:
— … каким образом остались живы? Отделались легким испугом? Или кончиком уха? — Пауль краем глаза увидал, как Шеф брезгливо приподнял липкую прядь с виска Меркаева. Обнажилось ухо герр Ученого, верхняя часть которого действительно была ровно срезана.
— Безобразно! — поморщился Кольбах, — Немцы… То есть — мы, немцы — сделали бы это — симметрично! — он многообещающе провел пальцем по еще целому уху собеседника.
— По счастью в ГПУ больше не служит немцев, — пробурчал Меркаев.
— ГПУ давно нет. Его функции выполняет народный комиссариат внутренних дел — НКВД! Скоро вы познакомитесь с его сотрудниками лично, — сурово поправил Кольбах.
Меркаев нервно отхлебнув абсент:
— Герр Кольбах, я не могу отделаться от чувства, что уже видел вас прежде…
— Ну конечно, — интригующе улыбнулся Шеф, и принялся иронизировать, — Еще скажите, что именно мне в Туркестане, в забытом двадцатом году вы проигрались в карты и рассчитались, продемонстрировав штабные карты атамана Семенова? Или в Урге, в 1921, именно я вас арестовал и допрашивал — когда большевики в дым разнесли кукольные тибетские дивизии вашего великого гуру барона Унгерна?
Меркаев слушал молча, уткнув глаза в перепачканную соусом пустую тарелку.
— Или вам кажется, что мы сталкивались в Испании в 1933? Какой черт толкнул вас, маститого теоретика, на раскопки? В разгар гражданской войны, на подконтрольные анархистам территории? Только ли бескорыстная любовь к древним черепкам?
— Достаточно, герр Кольбах! — не выдержал профессор, — Вы достойно отрабатываете свое жалование! Ах, как это должно быть мерзко, постоянно рыться в чужих секретах подобного сорта… ДА! Я низкий, скверный человечишка — но я не буду фискалить! Никогда. Честь возбраняет мне доносить даже на такого трижды порочного человека как Александр фон Штерн! Честь и гордость русского дворянина!
— Как я устал слушать ваше интеллигентское нытье! Beliye okzii — zvety emigrazii! Русские — нация неврастеников! То их мучит гипертрофированное чувство вины, потом ностальгия, затем одолевает алкоголизм, а, бросив пить, они погрязают в самобичевании и богоискательстве! С русскими немыслимо работать эффективно! Ей-богу — доктор Фрейд должен был появиться в России!
— Никогда! Появление русского доктора Фрейда невозможно, уже потому что мы, русские, совершенно не хотим меняться… Мы живем собственным страданием… Но вам, штандартенфюрер этого не понять… Для этого вы слишком немец!
Шеф покачал головой, принялся ловкими, почти артистичными движениями нарезать кусок мяса в тарелке, и продолжал запугивать профессора:
— Бедная Россия! Одна надежда на коммунистов… Коммунисты теперь не те, что в двадцатом. Они уже многому научились! Вы убедитесь лично, когда на фестиваль приедет заместитель министра внутренних дел Советского Союза герр Деканозов. Его наверняка заинтригуют ваши ратные подвиги в контрразведке атамана Семенова… Хочу напомнить — герр Меркаев, вы не являетесь гражданином Германии и ваши взаимоотношения с бывшими соотечественниками за приделами моей юрисдикции! Поверьте на слово — вторым ухом tovarishi не ограничатся… Но, у вас еще есть время подумать над моими предложением. Серьезно подумать…
— Герр Кольбах — вы настоящий тевтон — холодный и расчетливый как жаба! — гордо объявил профессор Меркаев, и натянуто улыбнулся, — Знаете, в России есть такая поговорка — что русскому здорово — то немцу — смерть…
— Мне следует понимать ваши слова как угрозу? — Шеф взвешивал на ладони серебряный нож от ресторанного прибора и, примериваясь, посмотрел на целое ухо Меркаева. Пауль из опасения, что философская беседа получит логическое завершение в виде отрезанного уха научного авторитета, потащил разгоряченную даму к столику…