Еще одна оговорка: мы будем говорить не только о мифологии как таковой, то есть о системе мира, месте в ней природы и человека, как это представляли себе древние германцы. Дело в том, что большинство германских народов приняли христианство уже на заре своего становления. Языческие божества и связанные с ними верования и обряды ушли со сцены, но не покинули вовсе народную память. Более того, библейские персонажи и христианские предания ощутили на себе мощное влияние древней традиции. Один и тот же старинный немецкий заговор обращается то к Христу, то к верховному германскому богу Одину (в общегерманской традиции – Вотану), святой Николай разгуливает в компании с рогатым демоном Крампусом, а Страшный суд, каким его представлял неизвестный автор средневековой рукописи VIII столетия, подозрительно похож на последнюю битву Рагнарёк.
На стыке двух традиций – древнегерманского язычества и христианства – пышным цветом расцвел фольклор, в котором граница между реальным и потусторонним тонка и легко преодолима, а окружающий мир обильно населен сверхъестественными существами – духами и оборотнями, чародеями и колдуньями, потаенными народцами – обитателями лесов, гор и рек, демонами и кошмарными чудовищами.
Это вечное соседство обыденного с волшебным спустя много лет, на рубеже XVIII–XIX веков, стало источником вдохновения для многих немецких писателей, поэтов, музыкантов, философов. Неудовлетворенные реальностью, разочарованные в рационализме эпохи Просвещения, они искали свой идеал в прошлом, свободу – в своеволии отдельной личности, гармонию – в накале страстей. Так родился романтизм, и само это слово ввели в обиход теоретики нового направления, немецкие писатели и критики братья Август и Фридрих Шлегели.
Многие немецкие романтики были большими поклонниками идеи «народного духа» и, пожалуй, первыми обратились к народным песням, сказкам и преданиям не просто как к любопытному этнографическому материалу, а как к «подлинному языку народа», выражению его исторической памяти, национальной идентичности и уникальности. Художнику теперь не только дозволялось, но и предписывалось использовать народный язык и искать сюжеты в фольклоре, а лучше всего – в идеализированном прошлом. Немецкое средневековье обрело репутацию «старого доброго времени», а древняя история германцев – героический дух, в котором проецировались надежды на будущее нации.
А еще немецкие романтики в полной мере почерпнули из родного фольклора мистицизм, иррациональность, таинственность, драматические сюжетные повороты и детали, погружающие в атмосферу тревоги, ужаса и распада – словом, все, что любит читатель во все времена. Недаром буквально одно из первых произведений немецкого романтизма – баллада Готфрида Бюргера «Ленора» – имела невероятный успех и на родине, и по всей Европе. Это история девушки, к которой ночью возвращается мертвый возлюбленный и везет ее к брачному ложу, к себе в «дом». Ночная скачка мертвеца и испуганной героини в призрачном свете луны, в сопровождении зловещих воронов и хоровода духов хорошо знакома ценителям русской поэзии по стихотворениям Василия Жуковского «Людмила» и «Светлана», и оба они – подражание «Леноре». Балладу Бюргера перевели на множество языков, еще больше появилось переложений уже с другим национальным колоритом (благо, легенда о женихе-мертвеце существует в фольклоре многих народов), «Ленора» стала сюжетной основой для множества живописных полотен и гравюр, музыкальных произведений.
Мир германского эпоса и фольклора действительно «сумрачен», и не только потому, что самое главное здесь происходит под покровом ночи. Он еще и предельно драматичен. Даже кристально четкие эпические сюжеты, в основе которых – битва добра со злом, доблесть и героизм, верность долгу, восстановление справедливости, наполнены захватывающими перипетиями, жестокими подробностями, зловещими знамениями и суровыми трагическими прорицаниями. Предельное нагнетание атмосферы и роковая развязка – характерная черта искусства скандинавских скальдов и средневековых немецких поэтов, и этому мастерству «держать интригу» у них учились многие поколения писателей, поэтов, композиторов, а затем и кинематографистов. Жизнь древней германской мифологии продолжается и сегодня, она непременно будет еще долгой и полной неожиданных поворотов. Чтобы смело утверждать это, не надо быть пророком.
Глава 1
Миры и мифы древних германцев
Собственно, о древнегерманской мифологии нам неизвестно почти ничего… и известно очень многое. Как это получается? Давайте разберемся.