— Он перебил всю верхушку Трудовой партии! Оставил революцию без вождей!
"Я?!"
— Какая разница, кто виноват, барон? — махнул рукой Гуда. — Главное, что план рушится на глазах, и нам жизненно необходимо восстановить порядок. Иначе Компания не сможет заняться нефой.
— Я не хочу, чтобы вы об этом упоминали.
— Барон, не считайте моего кузена глупцом. Для многих людей эта ошибка стала последней.
— Не так мрачно, Нестор.
— Кузен, я знаю, что говорю. — Гуда вновь повернулся к галаниту. — Нетрудно догадаться, чем именно Заграта заинтересовала Компанию.
Нучик мрачно оглядел нейтрально улыбающихся адигенов, после чего осведомился:
— Что вы планируете делать в Альбурге, Нестор?
— Наведу порядок, — коротко ответил Гуда.
— И останетесь в столице навсегда.
— Вы совершенно правы, барон, — останусь, — подтвердил Нестор.
— Это идет вразрез с нашими договоренностями.
— Я знаю.
Несколько секунд Нучик ожидал продолжения, а когда сообразил, что развивать свою мысль Гуда не планирует, угрюмо осведомился:
— И что?
— Ничего, — пожал плечами Нестор. — Вы напомнили о договоренностях, я принял к сведению. Я не мешал вашим людям действовать в Альбурге, но теперь, когда они провалились, я не имею права оставаться в стороне. И, положа руку на сердце, барон, неужели кто-то другой на моем месте поступил бы иначе?
По физиономии Нучика было видно, что он хочет много чего сказать своенравному адигену. И сказал бы, но понимал, что угрожать Нестору опасно, а взывать к его совести — смешно. Да и прав был Гуда, во всем прав: действия Трудовой партии раскачали корабль под названием "Заграта", и не допустить гражданской войны можно было лишь быстрыми и жесткими действиями.
— Я немного погорячился, — признал галанит.
— Мы только что вышли из сражения, — мягко произнес Гуда. — Все немного нервничают.
— И однако я не понимаю, почему этот пленник пользуется такими поблажками?
— Пленник? — Нестор удивленно приподнял брови. — Барон, вы, к сожалению, и в самом деле не понимаете происходящего: мой кузен выразил желание отправиться на Каату, и я предложил ему воспользоваться "Дланью справедливости", чтобы добраться до сферопорта. Нам, знаете ли, по пути…
Плеск воды…
Уже не враждебный, а успокаивающий. Добродушный, можно сказать — ласковый. Каким разным он может быть — плеск воды.
Вода…
Такая же холодная, как там, в нахлынувших воспоминаниях, только пресная, прибежавшая с высоких ледников, но не быстрая, потому что для купания он выбрал примеченную днем заводь. Слева шумит поток, спешат в далекую долину миллиарды капель, а здесь тишина и умиротворение. Здесь замер бег воды, и время, кажется, тоже замерло. Здесь можно задремать, но слишком уж холодна прибежавшая с ледника водица, заснешь — не проснешься.
"Может, хватит плескаться?"
Мысли тянутся медленно, лениво, мысли тоже в заводи, они поймали неспешный ритм и не хотят разгоняться. Следовало бы, конечно, выйти из воды, пока не застудился, но лень. К тому же он откуда-то знал, что простуда ему не грозит.
"Я спокойно переношу холодную воду, она мне даже нравится… Я закален. Я умею разводить огонь без спичек и делать каменные ножи. Мои руки помнят, как это делать, а значит, умения мои почерпнуты не из книг — я и раньше разводил огонь без спичек и делал каменные ножи. Кто я? Мой кузен устроил переворот на Заграте, но мне, кажется, это не понравилось. Я был недоволен, а он пытался меня умаслить… Что связывает меня с Загратой? Кто я? Адиген? Теперь в этом нет сомнений: Нестор называл меня кузеном. Он адиген, он ни за что не обратился бы так к простолюдину… Я — адиген. И еще я хорошо стреляю… Нет, не просто хорошо…"
В памяти всплыли недавние события: горный козел на террасе, привычная тяжесть пистолета в руке и спокойное понимание того, что козел уже мертв. Еще до выстрела. Еще до того, как он вскинул оружие и прицелился. Да и целился ли он? Выстрел в памяти отсутствовал: удобная стойка, которую тело приняло само, оценка положения жертвы, прицеливание, давление на спусковой крючок и грохот — все это мелькнуло молнией, не потребовало осмысления, а значит, он настолько привычен к стрельбе, что все сведено к инстинктам.
"Я не просто хорошо стреляю — я великий стрелок. Я — бамбальеро. Многие адигены — бамбальеро, и я, похоже, один из них. Но откуда взялись синяки на запястьях? С Нестором мы расстались мирно. Что произошло потом?"