Иными путями привела судьба в двадцатый блок бывшего командира авиационной дивизии полковника Кирилла Чубченкова, командира эскадрильи капитана Геннадия Мордовцева и других, но с той поры, как за ними закрылись двойные двери блока смерти, они вступили на одну общую дорогу, ведущую к смерти.
Страшный цех фабрики уничтожения
Как известно, в гитлеровских лагерях организация учета была поставлена со всей немецкой педантичностью. Каждого пленного из лагеря в лагерь сопровождала специальная карточка со всеми данными о нем, с отпечатками пальцев, с фотографией, сделанной анфас и в профиль, со всеми пометками о побегах и штрафах. Но па карточке каждого, кто предназначался для блока смерти, делались особые пометки. То ее прочеркивали по диагонали красной полосой, то аккуратным писарским почерком на ней было написано: «Фернихтен» — уничтожить, то стояли слова «мрак и туман» или «возвращение нежелательно», а то просто ставилась одна буква «К» — от немецкого слова «кугель» — пуля. Все эти пометки и слова обозначали одно и то же — смерть, самую страшную и мучительную.
Эти мучения начинались, как только смертник попадал в ворота общего лагеря Маутхаузен. Его тотчас же изолировали от остальных узников и помещали в одну из камер так называемого политабтайлунга. Там, в комнатах пыток, он и проходил первоначальную обработку — эсэсовцы избивали его до полусмерти, кололи иглами, пытали электрическим током. Потом его загоняли в «баню», которая тоже была утонченной и нестерпимой пыткой. В небольшом бетонированном помещении отовсюду хлестали тугие, как плети, струи ледяной воды. Захлебывающийся, задыхающийся узник нигде не мог укрыться от этих водяных бичей, а издевательское «купание» продолжалось порой по нескольку часов. После этого лагерный парикмахер простригал смертнику машинкой широкую дорожку от лба до затылка и голого человека выбрасывали прямо на снег, швыряя ему вслед старые полосатые штаны и куртку из какой-то дерюги. Одежда эта заранее подвергалась обработке, чтобы заразить узника чесоткой, экземой или другими накожными болезнями. Ударами дубинок эсэсовцы гнали бегом смертника к железным дверям блока, заставляя его одеваться на ходу. Двери открывались, человека вталкивали туда, а там, внутри, его хватали два эсэсовца, уже поджидавшие свою жертву, и начиналось очередное, еще более жестокое, избиение. Так, пройдя через это «чистилище», человек попадал уже в самый ад — в длинный барак, стоявший в центре узкого двора, огороженного стеной. Этот барак был разделен на три части: две комнаты (по-немецки «штубе»), где ночевали узники, и одно отделение посередине, где находились служебные помещения.
Одна из «штубе» предназначалась для больных — здесь помещались те, кому оставалось жить считанные дни, люди, которые уже не могли ходить, а только ползали. Но и их заставляли в дневное время покидать барак и выползать во двор при любой погоде. Второе, большее по размерам помещение, примерно десять на двенадцать метров, служило жильем всей остальной массе узников. Тут содержалось пятьсот — шестьсот человек. Помещение выглядело пустым, как сарай, — никакой обстановки не полагалось. Не было ни кроватей, ни нар, ни даже соломы на цементном полу. Никаких постельных принадлежностей, даже одеял, узникам не давали, хотя помещение зимой не отапливалось. Люди спали прямо на полу, вернее будет сказать, что они спали друг на друге, потому что лишь небольшая часть узников могла разместиться на этой площади пола, а остальным оставалось ложиться на товарищей или же спать стоя. В душные летние ночи эсэсовцы плотно запирали окна барака, и в сравнительно небольшом помещении, где была скучена такая масса народу, воздух постепенно становился невыносимо тяжелым и спертым, людям не хватало кислорода для дыхания, и многие, не выдержав, к утру задыхались. Зимой же по вечерам, перед тем как загнать узников в барак, помещение поливали из шлангов так, что на полу к ночи всегда стояла на несколько сантиметров вода. Людям приходилось ложиться спать прямо в воду, а среди ночи являлись эсэсовские охранники и распахивали все окна настежь до утра, устраивая издевательское «проветривание». И каждое утро на обледеневшем полу оставались трупы окоченевших людей.
В среднем, служебном помещении барака находилась так называемая умывальня. Здесь были бетонные умывальники, души с холодной водой и ванна с крышкой. В стены умывальни, наверху, были вбиты массивные железные крючья. Фактически эта комната тоже служила местом пыток. Здесь узников на невыносимо долгие часы ставили под ледяной душ или заставляли человека садиться в ванну, доверху наполненную ледяной водой, и топили его там, закрывая сверху крышкой. Людей вешали на железных крючьях или просто забавлялись, надевая смертнику на горло петлю и подтягивая его кверху, пока он не потеряет сознания. Эти крючья как бы приглашали узников повеситься. Специально для этого им оставляли поясные ремни, и многие из пленных, не выдерживая ежедневных издевательств и мучений, предпочитали ускорить свой конец и вешались там в умывальне.