Последний подвиг был отмечен в телеграмме Верховного Главнокомандующего от 12 сентября, но, к сожалению, в ней не указана была фамилия Егорова. «Из местечка Вилейки наши войска выбили противника штыковым ударом. Пока в этом районе нами взято у немцев более 8 орудий, и в числе их имеются 4 гаубицы. Кроме того, взято 9 зарядных ящиков и 7 пулеметов. Взятые орудия во время боя были повернуты против немцев и заставили уйти немецкий бронированный автомобиль».
Об обстоятельствах этого подвига сам герой рассказывает так.
«Командуя батальоном 10 сентября 1915 г., во время пресловутого «Молодеченского прорыва» немцев у местечка Вилейки, я был послан на помощь соседнему 70-му пехотному Ряжскому полку, атаковавшему противника. Я узнал, что враг бросил свою батарею, которую нельзя было забрать ни ему, ни нам, так как она очутилась между цепями немецкой и нашей пехоты. Тогда я по собственной инициативе, но с разрешения командира Ряжского полка, оставил свой батальон на заместителя, прапорщика Кюна, взял у первого попавшегося ординарца лошадь и карьером под ружейным огнем противника доскакал до орудий, чтобы их испортить. На месте я обнаружил массу брошенных неприятелем снарядов и, воспользовавшись этим, развернул вражеское орудие и открыл огонь по немцам. Скоро мне на подмогу подоспели несколько охотников, которых я наскоро тут же обучил, показав как заряжать и наводить орудие, как дергать за шнур и прочему, что необходимо им было знать для ведения огня. С их помощью я повернул против немцев и другую пушку, и батарея продолжила усиленно стрелять по неприятелю. Увлеченные своим делом, мы не сразу заметили, как справа, из-за леска стали надвигаться густые массы немцев, и лишь их частый ружейный и пулеметный огонь обратил наше внимание в их сторону и указал на грозившую опасность. Сначала все опешили, но потом по моей команде быстро повернули орудия и беглым огнем я начал расстреливать противника картечью, чем привел его в панику и бегство. Вдогонку нами было выпущено более 100 снарядов. Шедший на помощь своей пехоте германский бронированный автомобиль с пулеметами также попал под наш огонь, не выдержал и повернул назад, так и не сделав ни одного выстрела. После этого немцы открыли по нам стрельбу из тяжелой артиллерии, но вскоре подоспели наши артиллеристские запряжки, и нам удалось выхватить германские орудия из-под огня противника и быстро увезти их в свое расположение. У нас за все время этого дела никаких потерь не оказалось, потери врага же были громадными».
За этот подвиг подпоручик 71 — го пехотного Белевского полка Егоров был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.
Позже Сергей Васильевич был несколько раз ранен и контужен, но оставался в строю, а 3 октября у Двинска, будучи окружен германцами, не сдался в плен, пробился в штыки, при этом был серьезно ранен в плечо и вынесен своими солдатами из боя.
Раненого эвакуировали в царское Село в лазарет Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны при общине Красного Креста. Там он пролежал меньше двух месяцев и, хотя не окончательно излечился от ран, но по «выраженному желанию», как сказано в протоколе освидетельствовавшей его комиссии, был выписан для возвращения в полк, куда отбыл 27 ноября. Его мятежной, неугомонной натуре трудно было спокойно и тихо сидеть в тылу.
Перед вторичным отправлением в действующую армию, Сергей Васильевич имел честь представиться Ее Императорскому Величеству Государыне Императрице Александре Федоровне и удостоился получить в благословение небольшую икону и молитвенник, на котором начертан автограф Государыни Императрицы.
Мечта всякого идущего на войну — заслужить орден святого Георгия, и подпоручик Егоров в начале похода надел вместо нательного креста солдатский Георгиевский крест и дал себе зарок носить его до тех пор, пока не заслужит офицерский. Он свято хранил данный обет, не расставался с заветным крестом и только перед самым отправлением из Царского Села забыл надеть его на шею. Потом оказалось, что в это время Орденская Дума уже присудила ему орден 4-й степени, о чем в полку стало известно 27 ноября, и тогда же командир полка полковник Галкин послал Егорову телеграмму, но она не застала его в Царском Селе. Позднее Егоров узнал, что случайно не надетый крест не нарушил данный им обет, поскольку он в то время уже был настоящим кавалером ордена Святого Георгия, и тем исполнилась его достойная подражания мечта.
Даже этот краткий биографический очерк дает ясное представление о цельности русской натуры подпоручика Егорова, вышедшего на широкую военную дорогу из самой гущи Русского народа. Такими людьми не оскудела еще Святая Русь! Дай Бог им силы в сражениях за Веру, Царя и Отечество!
Лейб-гвардии Московского полка подпрапорщик Иван Герасимович Романов
Подпрапорщик Лейб-гвардии Московского полка Иван Герасимович Романов, из крестьян Олонецкой губернии Повенецкого уезда, Ребольской волости, деревни Колвас Озеро. В г. Повенец был призван на военную службу и зачислен в Лейб-гвардии Московский полк, в рядах которого ему довелось принимать участие в Великой войне. По зачислении в полк, Романов с 4 января по 4 июля 1912 г. прослужил в строю, а с 4 июля был командирован на работы по обновлению русско-норвежской границы, где пробыл до 18 августа, а затем вернулся в строй. За ряд выдающихся боевых отличий Романов имеет следующие награды: Георгиевские медали 4-й степени № 56552 и 3-й степени, Георгиевские кресты всех четырех степеней: 4-й степени № 5494, 3-й степени № 46848, 2-й степени и 1 — й степени № 5536.
Георгиевская медаль 4-й степени была заслужена Романовым в бою под крепостью Ивангородом 11 октября 1914 г. Наш гвардейский корпус наступал на австрийцев, окопавшихся вблизи крепости и подвергавших артиллеристскому обстрелу форты крепости и железнодорожную станцию. При наступлении 8-я рота Лейб-гвардии Московского полка попала под пулеметный огонь и рассыпалась по полю. Тогда старший унтер-офицер Романов, как командир 2-го взвода, скомандовал: «Стой, ложись!» Наведя, таким образом, в роте порядок и предотвратив замешательство, Романов наметил фронт и приказал окопаться. Окопавшись, рота отстреливалась до самого вечера и остановила наступление противника.
Георгиевская медаль 3-й степени была получена им за разведку 23 апреля 1915 г., когда он находился уже под Ломжей, на германском фронте. Обстоятельства этого дела таковы. Романов и еще 27 солдат под начальством офицера участвовали в разведке, с целью узнать какая неприятельская часть находится против Лейб-гвардии Московского полка. Была уже совсем темная ночь, когда разведчики, отойдя шагов на 800 от наших окопов, оставили в кустах в качестве резерва 15 человек, а офицер, унтер-офицер Романов и остальные 12 солдат двинулись далее. Когда подползли к проволочному заграждению противника на расстояние 3–4 шагов, они были встречены ураганным огнем неприятеля, которым один из участников разведки — ефрейтор Еликов — был ранен. Офицер приказал отступать назад к резерву, но во время отхода попал в глубокую яму, сильно разбился и никак не мог оттуда выбраться. Тогда Романов под обстрелом вытащил офицера и на своих плечах донес до резерва, куда неприятельские пули уже не долетали. Затем вся разведка без потерь отошла к нашим окопам, но по возвращении в отряде не оказалось раненого Еликова, хотя после ранения тот немедленно получил разрешение вернуться в расположение полка.
На другой день его обнаружили в бинокль на поле еще живого, изредка поднимавшего голову. Чтобы спасти своего солдата, Романов, взяв с собой перевязочные материалы, палатка и флягу с водой, пополз в поле. Добравшись до раненого, он перевязал его, напоил водой, уложил на палатку и ползком вернулся в окоп, таща за собой ефрейтора на полотнище палатки.
Крест 4-й степени был получен Романовым за бой под Люблиным 25 августа 1914 г., где пришлось иметь дело со смешанными австро-германскими войсками. Вечером того дня Лейб-гвардии Московский полк получил приказание занять ближайшую возвышенность и выбить противника из трех рядов расположенных на этой высоте окопов, где, кроме того, находились еще 42 орудия. Когда полк бросился в атаку и находился от неприятельских окопов в 200 шагах, противник открыл по наступавшим ураганный ружейный, пулеметный и артиллеристский огонь, от которого пострадали не только наступавшие, но и сами австро-германцы, находившиеся в передовых окопах. 8-я рота под начальством подпоручика Некрасова заняла 3 ряда неприятельских окопов и 4-й ряд орудий, захватив 8 пушек. При этом рота понесла огромные потери: от всей роты к вражеским пушкам прорвались только 7 человек, в том числе и ротный командир. В числе нижних чинов, участвовавших в захвате пушек вместе со своим командиром, был и Романов, получивший за это славное дело, как и остальные шестеро, Георгиевский крест. Всего же в 8-й роте после боя в строю оказалось только 27 человек.