Все это произошло прежде, чем оба сердца Арго успели отмерить два удара.
Последние двое орков вступили в бой с Кулаками и погибли быстро и бесславно. Первому Тома вогнал меч в грудь, разбил морду ударом головы и в упор выстрелил из болтера в висок. Когда разрывной заряд выполнил свою священную миссию, череп орка разлетелся кровавыми брызгами. Сыпавшиеся во все стороны куски плоти и кости шипели, разъедаемые мутагенной кислотой из санкционированных Инквизицией боеприпасов Тома.
Арго схватился со вторым орком. Его перчатки сжали горло твари, которая обломала ногти, царапая силовую броню капеллана. Он швырнул завывающего зеленокожего на землю и придавил сверху. Тяжелая броня вышибла дух из орка. Руки капеллана дрожали от напряжения, пока он душил тварь.
— Сдохни!
Орк беззвучно взревел, красные глаза полыхнули яростью. Астартес усмехнулся той же усмешкой, которой скалился его шлем, и нагнулся к самой морде твари. Из динамиков шлема донесся его шепот:
— Я ненавижу тебя.
Тома стоял в стороне, перезаряжая болтер и оглядывая развалины в поисках новых противников. Маска-череп Арго прижалась ко лбу задыхающегося врага. Орочий пот оставил темные разводы на лицевой пластине цвета кости.
— Эта Галактика принадлежит Императору.
Капеллан что было сил сжал пальцы. Позвоночник твари от давления затрещал и переломился.
— Галактика Человечества. Наша галактика. Осознай это, пока твоя ничего не стоящая жизнь подходит к концу.
— Брат-капеллан, — проговорил Тома.
Слова доносились до Арго издалека. Он выронил мертвую тварь и поднялся на ноги, наслаждаясь горячим и горьким вкусом меди на языке. В конце концов, ярость не прикончила его — зато он положил немало врагов.
— Брат-капеллан, — повторил Тома.
— Что?
Арго отстегнул свой болтер и принялся его перезаряжать, обратившись с подходящей литанией к машинному духу.
Была секунда, когда Арго мог бы поклясться, что Тома что-то скажет: упрекнет за то, что капеллан позволил ярости взять над ним верх и швырнуть его в опрометчивый бой. Несмотря на несоответствие традициям и субординации, Арго принял бы упрек от такого воина, как Тома.
Тома ничего не сказал, но между ними повисло многозначительное молчание.
— Доложите обстановку, — сказал Арго, чтобы нарушить тишину.
— Имрих и Вейн сообщают, что их сектор зачищен. Брат-сержант Деметриан говорит то же самое.
— Сопротивление?
— Вейн и Деметриан характеризуют его как «упорное».
— А Имрих?
— Он предпочел слово «волнующее».
Арго кивнул. У него почти закончились боеприпасы, и капеллан знал, что у остальных дела обстоят не лучше.
— Приготовьтесь к отходу.
Пока Тома передавал приказ Арго остальным, молодой капеллан оглядел лежащий в руинах город. Небольшой по имперским стандартам — большие поселения на аграрных мирах были редкостью.
На другом конце Южного Шпиля новый вождь поджидал их с основными войсками. А в сердце города располагались развалины Канторского дворца — истинная цель Кулаков, кишащая врагами.
Кровь Арго вскипела, и он выругался под маской. Он хотел продолжить наступление. Дворец находился не более чем в паре часов отсюда, но сопротивление разрозненных орочьих группировок оказалось слишком сильным. С еще одним отделением космодесантников — всего на пять человек больше — он рискнул бы. Но сейчас это было равносильно самоубийству.
— Что это за шум? — спросил Тома.
Арго поправил свой болтер. Он тоже слышал звук. Барабаны. Музыка первобытных, эхом разносящаяся по городу, словно сердцебиение разгневанного бога.
— Это предупреждение.
Имперская Гвардия начала наступление этой ночью, и погода испортилась — как будто небеса не одобряли людских намерений.
«Василиски» расчищали дорогу, каждый час беспощадно обстреливая противника. Ульвиран был вполне доволен этим спотыкающимся продвижением. Он часто приостанавливал наступление, чтобы отдать приказ об очередном залпе, подготовка к которому занимала вечность. Пока артиллерия бомбардировала город, он размышлял над картами и голодисплеями в командном отсеке своего «Гибельного клинка».
Ядро ударных сил составляли остатки Радимирских полков: Третьего стрелкового, Седьмого ополченского и Девятого бронетанкового. Радимирцев называли Призраками из-за того, что их родной мир многократно заменял составы целых полков из-за тяжелых потерь в боях против орков в Сегментум Темпестус. Возрождение на краю гибели было хорошо знакомо Багровым Кулакам, и в течение прошедших столетий они не раз успешно сражались рядом с солдатами Радимира.