Она достигла своего предела.
Круш исполняла обязанности вождя, взвалила на себя грех, и в отчаянии всё терпела — падала она с такой же силой, как и боролась. Бьющий через край мутный поток поглотил всё. Порванные в клочья мысли было трудно изменить одними словами.
Послышался слабый звук. Слёзы не капали, но в душе она плакала.
Её тело было таким маленьким.
Сама природа решила, что слабость — грех. Детей, конечно, защищали, но всё равно мужчины и женщины людоящеров почитали силу. В этом смысле женщину перед ним можно было лишь высмеять. Как та, кто объединила племя, может показать слабость перед чужаком?
Однако в душе Зарюсу ощутил совсем иную эмоцию.
Возможно, потому что Круш была красивой. Но прежде всего он верил, что перед ним воин. Раненая, стонет в муках, но всё равно пытается идти вперёд. Воин такого калибра лишь на мгновение показывает свою слабость. Тот, кто пытается встать и продолжить свой путь, не слаб.
Зарюсу подошёл к ней и обнял.
— Мы не всезнающие и не всемогущие. Мы можем принимать решения лишь в настоящем. Вероятно, на твоём месте я поступил бы так же. Но я не желаю тебя утешать. В этом мире невозможно найти правильный ответ. Мы просто идём вперёд, а на наших ступнях — бесконечные раны от сожалений и страданий. Ты тоже можешь двигаться лишь вперёд. Вот во что я верю.
Они чувствовали тепло друг друга, и, пусть слабо, но чувствовали, как бьется сердце другого. Им показалось, что два сердца стучат в унисон и медленно становятся единым целым.
Непостижимое чувство.
Зарюсу было тепло как никогда прежде. И не потому, что он обнимал девушку.
Потому что я обнимаю Круш Лулу?
Через некоторое время Круш отошла от Зарюсу.
Отпускать её тепло не хотелось, но из-за смущения он не мог сказать это вслух.
— Мне за себя стыдно… ты на меня накричишь?
— Стыдно? Тебе нечего стыдиться. Думаешь, я глупый мужчина, который кричит на тех, кто, несмотря на боль и страдания, встаёт и продолжает идти? Ты так прекрасна.
— !..
Белый хвост снова ударил по полу.
— Что же мне делать, — прошептала Круш.
Что она имеет в виду? Не в состоянии это спросить, Зарюсу задал другой вопрос:
— Кстати говоря, Красный Глаз разводит рыбу?
— Разводит?
— Да, выращивает рыбу, которая пойдёт в пищу?
— Нет. Рыба ведь благословление природы.
Ни одно из племён людоящеров не знало о технике разведения рыбы. Идея, что добычу можно выращивать собственноручно, не вписывалась в их образ мышления.
— Это похоже на то, как мыслят друиды. Может быть, пойдёшь на компромисс? Растить рыбу с единственной целью — для еды. Друиды моего племени с этим согласились.
Круш кивнула.
— Тогда я научу тебя, как разводить рыбу. Самая важная часть — это её корм. Можно давать ей фрукты, созданные магией друидов. Это сильно ускорит её рост.
— А ничего, что ты этим делишься?
— Конечно ничего. Нет смысла держать это в тайне. Выживание племён намного важнее.
— Спасибо, — Круш низко поклонилась и высоко подняла хвост.
— Не нужно… быть такой признательной. Но взамен я спрошу тебя снова.
С лица Круш исчезла благодарность. Увидев её решимость, Зарюсу успокоил сердце. Этого вопроса было невозможно избежать. Зарюсу и Круш одновременно вдохнули. И он спросил:
— Что будет делать племя Красный Глаз в предстоящей войне?
— По решению, принятому вчера на собрании, мы сбежим.
— Тогда, Круш Лулу, исполняющая обязанности вождя, я спрошу снова. Сегодня это решение не изменилось?
Круш молчала. Её ответ решит судьбу Красного Глаза. Очевидно, она колебалась. Однако Зарюсу не мог с этим ничего сделать, разве что неуклюже улыбнуться.
— Всё зависит от тебя. Предыдущий вождь улыбнулся тебе, вероятно, потому, что передавал будущее племени в твои руки. Теперь же настало твоё время исполнить свою миссию. Я сказал всё, что можно сказать. Теперь выбор за тобой.
Глаза Круш забегали по хижине. Она не искала, как бы сбежать, и не искала помощи. Просто пыталась вытянуть из себя правильный ответ. Что бы она ни решила, Зарюсу примет это.
— Спрошу как исполняющая обязанности вождя. Сколько беженцев вы собираетесь отправить подальше от битвы?