ться от пассажиров, даже от безбилетных. На допросе он выложил всю подноготную и умолял нас не выдавать его властям, а также принять его в команду. – А Вы? – Я же не идиот, рисковать карьерой из-за какого-то прохвоста! В кандалы его и под замо́к! – Позвольте кое-что уточнить? – я больше не мог обращаться к нему на «ты». – Как Вы очутились на острове? – Нашу шхуну затянуло в целую сеть водоворотов, оставленных после урагана, и, дезориентировав, выбросило прямиком сюда. – Оборотное течение помогло? – разделяющим тоном спросил я. – Оно самое, только нам повезло немного больше, чем вам: нас пришвартовало на северной стороне острова, на мели, – он показал куда-то через лес. – Всей деревней обсуждали ваше, так сказать, спасение. – Что с экипажем? Как остались в живых только вы вдвоём, если судно не разбило о риф? – Изначально, на берег высадилась вся команда, и мы отпустили из под стражи Гретчина. Через сутки он сбежал и примкнул к южному племени, а мы остались с северным. Погоню организовывать не стали. Что-что, а в ловкости ему не занимать – сбежит, из-под любой охраны, в любую щель просочится! – Подождите, а мне он рассказал, что разделение на племена произошло после вашей высадки! – Вот же сказочник! Племён на острове изначально два: северное и южное! Аборигены безобидные, но доверчивые и ведомые, его это и спасло. Вся наша команда, ещё, будучи на корабле, подхватила кишечную инфекцию… – опять повисла пауза, а Зубин, прокрутив что-то в памяти и погрустнев, продолжил. – Туземцы смогли выходить только меня и Гретчина. Спасибо браге! – И вы не стоите во главе набегов? – Я тебя умоляю! Набегов на кого? – он закатил глаза. – Здесь курорт! Тут не фронт, а я навоевался, пора и отдохнуть. – То есть, никакого террора не происходит? – Какой террор? О чём ты твердишь? – Поджоги, угон скота и воровство детей со стороны южного племени. – У них тут местная забава: воровать друг у друга брагу, но не более. Никто ни на кого не нападает, и уж тем более, не ворует детей. Что за дикость? – В самом деле… – мне стало так неудобно. – Ты стал жертвой шутки и иллюзий, в которые тебя успешно вовлекли. Только страдает теперь весь микроклимат острова целиком. – Меня ввели в заблуждение, а я, всего лишь, согласился помочь, взамен на помощь. – И что тебе пообещали? – Снять с рифа нашу бригантину и починить… – И что? Поверил? – он прищурил один глаз. – Сам догадаешься или намекнуть, что её уже не спасти. – Для нас все варианты хороши… – А лишний раз подумать? Не? – теперь он нахмурился. – Когда вашу троицу пленных слишком тепло приняли, не насторожило? – Было не понятно… – И видя доброту аборигенов, вы первым делом построили капканы, вместо того, чтобы дойти до нас с миссией и всё разузнать? – Я поверил на слово старику… – Ты зря ввязался! Не твоё дело регулировать что-то на острове! – его сильно разозлил мой ответ. – Не надо лезть! Тебе что надо то? Поиграть, изображая героя, что ли? – Вернуться домой… – я стоял перед ним, как провинившийся школьник, которого отчитывают за плохие отметки. – Так вот забирай нашу шхуну, чини её, и вали отсюда! – Вашу шхуну? – я широко распахнул глаза, акцентировав своё внимание на этом факте, и не мог поверить своим ушам, также как и мои солдаты. – Ну да, – он дождался, пока мы снова придём в себя и продолжил. – На северной половине острова, за рифом, стоит почти целый остов нашей шхуны. Подводное течение там слабое, глубины нет, а осадка шхуны гораздо глубже вашей бригантины. Вот нас и пощадило, просто не дотащив до коралловой гряды. – А почему Вы сами не уплывёте? – удивился я. – Во-первых: я не капитан корабля, а командующий армией, мне чуждо строение и управление кораблём. Во-вторых: даже починив судно, кого мне взять к себе в команду? Местные безотказные, они поплывут, но я не стану лишать и отрывать их от дома. Чему я могу их научить и, главное, за какое время? Навигации? Да я сам её толком не знаю… – Мы готовы заняться ремонтом хоть сегодня! – меня сильно воодушевил его рассказ. – Ну, нет, братишка, сначала остуди ту кашу, что заварил! Вмешался и разворошил – будь добр исправить. – Что нужно сделать? – Для начала, пойдём в нашу деревню, познакомлю, а то солнце поднимается, – он протянул мне мой ремень, а следом и меч. Я быстро опоясался и, догоняя, спросил: – Как вам удалось так незаметно нас разоружить? – Старый военный приём, – ему польстил мой вопрос, и он, подмигнув, потеребил мой воротник, указывая на цвета королевства. – Если бы ты лучше учился в своей академии, то тогда б не попался! *** Жители северного племени были весьма подозрительными, когда нас, без конвоя, привели в их селение. Для них мы были опасными пришельцами. Дольше всех меня сверлил взглядом гоблин, которого я пнул напоследок, после освобождения из ловушки. В этот вечер, за ужином, наслушавшись историй Зубина, ни я, ни мои люди решили больше не отказываться от браги. За коллективным застольем, которое почти ничем не отличалось от ужина южного племени: такой же костёр, лавочки из стволов деревьев, те же хижины поодаль, загон; разве что, вместо варёной птицы готовили жареную, шашлык, так сказать – котла у них не было, они договорились вот о чём: – Сэр Кристиан возьмёт на себя миссию вернуть баланс сил между северными и южными народами, – объявил Зубин, что с радостью приняли туземцы. – После чего навсегда покинет остров со своими людьми. Всё сходилось на том, что пребывание меня и моих людей на этом острове слишком для всех опасно. Мои новые компаньоны охотно помогут нам вернуться домой, но чтобы защитить себя от нового возможного предательства, я попросил сперва показать остов шхуны. Зубин вел себя и рассуждал благородно, его военная выправка давала о себе знать: всегда строгая осанка, чёткая дикция и уверенность в себе, выдавали в нем навыки настоящего командира. Я даже привык к его несуразной крюллодской, кожанойфуражке, которую он, почему то, никогда не снимал, вероятно, даже на ночь, вероятно, когда даже мылся или купался в море. Несмотря на предыдущий, горький опыт, мне хотелось ему доверять. С этого момента я обрёл новую веру в себя. Ведь встреча с нашими новыми союзниками была, частично запланирована мною заранее. Прошлой ночью, в кустах, шорохи принадлежали не зверю, а кому-то из отряда Зубина, это они следили за нами. Допивая свою последнюю порцию тростниковой браги, в мыслях я начинал путешествие к своему дому. *** – Надо разрушить всё то, что вы прежде построили для своих бывших псевдо-союзников, – подошёл ко мне Зубин утром. – А потом, чтобы жители этого племени стали доверять и помогли вам, потребуется расхитить склад с брагой южного племени. – А это безопасно? – переспросил я. – Она же, как профилактическое лекарство от заразы. – Нагонят ещё, не переживай! – Зубин хлопнул меня по плечу. – Мы же не варвары какие! Ха-ха-ха! – Я правильно понимаю, что распорядок тут только на день, а ужин – святое? – В яблочко! – Как Вы организовали ночную слежку? – Да, ужин – святое, а после ужина можно иногда и делами позаниматься. У меня безфанатичная дисциплина, а у Гретчина – тотальная избалованность. К чему ты спросил? – Мы будем устраивать свои нейтрализующие вылазки по ночам. Сможем ли мы рассчитывать на поддержку кого-нибудь из племени? – Пока капканы целы – нет. – Проводите меня к месту, где застряла ваша шхуна. – Сам дойдёшь, тут не далеко: выходишь из деревни на север и вуаля, а у меня есть дела, – и ушёл. – Со мной пойдёте? – предложил я своим людям, но они страдали от похмелья и, отрицательно покачав головами из стороны в сторону, лишь уныло выдавили из себя: – Нет… *** Я нашёл кусок бесцветной ткани неизвестного происхождения, которая бесцельно валялась подле одной из хижин, и, выбив из неё пыль, повязал себе бандану, чтобы не напекло. Территория деревни была небольшой, и я быстро покинул её границы. Прилегающий лес, как и на полуострове, имел прореженную растительность, и идти через него было намного легче, чем через заросли южной части острова. До океана, оказалось, рукой подать. Меня встречал лёгкий солёный бриз, лаская лицо и иногда раздувая рубаху. Через прогалы между деревьями показалась яркая, жёлтая полоска песчаного пляжа, а над ней, пёстрая синяя гладь, уходящая в горизонт. В этой части острова прибрежная зона оказалась гораздо шире, чем та, на которую нас выбросило, и была усеяна изобилием предметов, оставшихся от былых кораблекрушений: разбитые, гнилые и непредназначенные для использования лодки, трухлявые обломки вёсел, лужа, скелет какого-то животного и, самое удивительное, скелет человека. Одному ему было известно, сколько он здесь пролежал. На кромке застрял и покрывался выбрасываемыми водорослями разваливающийся ялик, а над ним вилась стайка бакланов. Выйдя на песок, я ощутил, что мне стало обжигать ступни, отчего пришлось отскочить обратно в тень. Солнце било по глазам, прогревая песчинки и редкие камушки так, что идти по ним без обуви было невыносимо, и я решил пробежаться до воды. Приятную негу и блаженство я ощутил, прорезав ногами встречную волну, а после, присел на корточки и умылся. С этой стороны острова, и вправду, океан был спокойнее и мельче, а волны редкими и невысокими. «Обманул, гад!» – проклинал я Зубина, визуально не обнаружив обещанную шхуну, и раздосадованный плюхнулся на мокрый песок. Вместо неё мне подсунули необитаемый островок с двумя буграми, служащих пристанищем для гнёзд птиц.