земли пустые, разбросанные связки. – Но остались и целые. – Что с двумя другими гоблинами? – Похоже, пустились наутёк, но захватили с собой бо́льшую часть браги – это хорошо. – А с этой троицей, что будем делать? – Поднимайтесь! – бросился солдат на одного гоблина и толкнул в плечо, но тот лишь повалился на бок. – Надо уходить! – Оставь их, будем спасаться сами! – Брагу тоже бросим? – Каждый возьмёт по две полных, и уходим, а остальные проткнём и бросим тут вытекать, чтоб врагу не досталось. – Быстрее! Быстрее! – подгонял их один, видя через кусты, как в их сторону с опаской и копьями, на шорохи, наступали гоблины южного племени. *** А я в это время сидел в землянке и не рыпался, дожидаясь удобного момента, чтобы вылезти. Думал сначала вскрыть один стебель и промочить горло, но побоялся, что сморит или, того хуже, прослабит, и отказался от этой затеи. Лошадиную дозу адреналина вбросило мне в кровь, и я чувствовал, как бьётся моё сердце. Гоблины с копьями скрылись в подлеске, и, найдя там «тёплых» диверсантов, начали громко и неразборчиво браниться на своём языке. Последним на поляну приковылял Гретчин и с деловым видом дожидался своих воинов. Вот он, мой шанс, который нельзя было упускать. Я действовал стремительно и слажено: опёрся спиной в крышку, приподнял её и выложил связку с брагой, после, быстрым рывком выпрыгнул из хранилища и, оголив меч, побежал на вождя. Он заметил меня сразу, но, потеряв дар речи от страха, оцепенел. Не в силах позвать на помощь и стоя как вкопанный, его единственным защитным жестом стало, выставление перед собой клюки, на которую он обычно опирался. Задрожав, и пряча своё тело за ней, вид его становился жалким. Конечно же, я не собирался на него набрасываться, хоть и был зол. Сбавив ход, я шёл на него, до последнего смотрел ему в глаза с презрением, пока сам не скрылся в дебрях леса, с противоположной стороны, откуда совершался набег. Послужил ли ему уроком мой устрашающий акт – не знаю, останется на его совести, но теперь он узнал, что не на того напал, ведь я могу в любой момент пробраться и достать его. Гретчин не хотел уплывать с острова, пока мы его охраняли и находились рядом. А просьба взять его с собой объяснялась страхом перед Зубином. Надо же было такую гадость сочинить и оклеветать товарища. Допустим, товарищем Зубин никогда и не был Гретчину, но желать ему смерти и толкать на преступление меня – было уж чересчур подло. Довольный собой, я перешёл на прогулочный шаг и уже не спешил, граница находилась поблизости. Теперь у меня появился отличный повод откупорить стебель и изучить западное побережье острова, но к вечеру «кровь из носа» надо было попасть обратно в северную деревню. *** – Мы их потеряли… ну как… оставили, как и сэра Кристиана! – отчитывались мои солдаты перед Зубином. – За Кристиана я не беспокоюсь, особенно если он сам велел вам уходить – значит, у него был план, но, как так получилось с аборигенами? – Они употребили часть, да нет – бо́льшую часть награбленной браги прямо на месте! – Вы что, оставили их один на один с тростниковыми связками в кустах? – А что нам ещё оставалось? Мы организовывали передачу! – В курсе, что теперь они за южан? – В курсе… – Ладно, всё равно вы отлично сработали, – смягчился Зубин, видя результат диверсии. – Будем ждать сэра Кристиана. *** Мне стоило прибавить шаг, солнце уже подходило к отметке в полдень, а я только вышел на пляж с северной стороны острова. Беспокоиться было не о чем, ведь на горизонте, на пути в мою сторону, в ультрафиолетовой дымке узнавался силуэт островка с двумя скалами, а песок искрился чистотой и внезапных находок на нём не предвиделось. Без зазрения совести я опрокинул связку с тростниковой над собой. Прилично опьянев после ночных приключений, я продолжал мечтать о возвращении в Энрот, и желал поскорее приступить к починке шхуны, и просто не мог пройти мимо каркаса ялика, не досмотрев его. Меня встретили гневными криками, сидящие на нём птицы, а потом ещё долго угрожающе кружили надо мной. Я обошёл его вокруг, ещё раз взглянул на мачты шхуны, как на символ спасения, и, найдя слабое место в борту, стал выламывать доски, освобождая себе проход. Прогнившее дерево легко поддалось, и уже вскоре я проник внутрь. Остов редко и размеренно поскрипывал с каждой набегающей волной и разносил эхо по помещению, как в бочке. «Всё ещё держишься, старичок?» – мысленно обратился я к ялику, похлопывая его изнутри, увидев, что во многих местах, доски всё ещё герметично сидели на стыках, не поддаваясь времени и стихиям. Пригнувшись, я прошёл его насквозь и в носовом отсеке я наткнулся на сваленный в кучу скарб, среди которого был судовой инвентарь. Солнечные лучи проникали в щели меж досками и заливали помещение светом, помогая мне разобраться во всём этом. Словно кобра, сторожащая гнездо, кучу опоясывала старая, серая от времени канатная верёвка, с множественными затирками и торчащим на этих местах ворсом. Страницы судового журнала, лежащего сверху, от соли и влаги слиплись между собой, и он превратился в цельный бумажный слиток, с неразборчивой кляксой на обложке. Узнать, кому и когда он принадлежал, мне было не суждено уже никогда. Под ним, скомканным и затвердевшим узлом, валялась грязная тельняшка, судя по размеру, принадлежащая когда-то человеку. Я, с брезгливой аккуратностью приподнял её, чтобы не пылить и кинул в сторону. И уже следующая моя находка, прямо под тельняшкой, стала своеобразным призом для такого кладоискателя как я. Почти нетронутый временем, на самом дне верёвочного гнезда, стоял маленький сундук, закрытый на замо́к. Кто-то послал с его помощью сообщение через время, закрыв на ключ, возможно, самое важное, что у него было. Мне не терпелось его открыть и завладеть многолетним подарком-начинкой. Медленно переместив сундук под лучи света, я осмотрел его со всех сторон. Он был тяжеловат, несмотря на свои компактные размеры, чем навевал приятные мысли о своём содержимом. Петли замка́ звонко брякнули под ударом моего меча, и безвольно обвисли. С замиранием сердца и в предвкушении, я распахнул крышку, и первой же находкой мне досталось то, в чём так нуждалась наша команда на бригантине – компас, а сразу под ним барометр, астролябия, выцветший клочок карты, дюжина золотых монет, и ещё некоторое вспомогательное предметы, применяемые в навигации: линейка и циркуль. Тот, кто припрятал и сохранил все эти вещи, похоже, был опытным моряком, знавшим, какую ценность они представляют. – Вот это удача! – я не мог сдержать радости, и, поскорее сложив всё обратно, хотел побыстрее вернуться в деревню, чтобы обрадовать своих людей находкой, и напоследок сказал: – Спасибо тебе, кем бы ты ни был, неизвестный мореплаватель! Покойся с миром. *** Я добрался в своё поселение как раз на закате, где уже активно проходили сборы к ужину. Мои люди заняли места у костра и сидели в обществе Зубина, с ещё несколькими гоблинами. Заметив меня, они заликовали и побежали навстречу: – Сэр Кристиан! – Я с подарками, – нёс я сундук в охапку сбоку. – Что-то Гретчин расщедрился! – улыбался Зубин, встречая меня, и приободрил моих солдат. – Говорил же, выкрутится! – Это было не сложно, – наигранно хвалился я. – А сундук я нашёл внутри ялика. – Что в нём? – спросил солдат. – Наш ключ к спасению, – ответил я. – Ну что, отметим успех первой операции и находку? – задорно предложил Зубин и показал на трофейную стопку тростниковой. – Или вам хочется на новое задание? – Не-не-не! На сегодня хватит! *** – Соберитесь! – скомандовал я, устроив построение утром. – Осталось совершить последний шаг, последний рывок и будем паковать вещички. Пора прикрыть этот балаган! Сегодня выдвинемся раньше, чуть начнёт смеркаться. Отправной пункт – как обычно, за «паваротом». Нейтрализуем ямы с забором и домой. Действовать будем в одиночку, без гоблинов. Вопросы? – Нет вопросов! – отозвались мои солдаты. – Вот и отлично. *** Добравшись до точки сбора, мы обнаружили, что здесь, до нас уже побывали жители южного племени: свежие следы и примятая трава свидетельствовали об этом. Стоило нам решить, что неплохо бы сесть в засаду и понаблюдать за поляной, как вдруг, из ниоткуда вылетело копьё и вонзилось в дерево, а издалека прокричали: – Бойтэсь! Очэнь бойтэсь! А потом, сразу следом, я услышал некое потрескивание в кустарнике вблизи. Молча, на этот раз, я и мои люди попадали на землю. Несколько мгновений всё тихо, и я осторожно огляделся. Вдруг камень прорезал воздух и оставил красный отпечаток у меня на лбу, погрузив меня в забытье. Не знаю, сколько минуло времени, прежде чем я пришёл в себя, но камень был обёрнут в записку: «Мы наблюдаем за каждым твоим движением. У нас есть новый, замечательный форт, и мы сможем прожить там, в счастье ещё долго! Итак, знай, что в любое время вас вольна посетить наша месть!» *** – Оох, страшно! – я рассмеялся, потирая лоб. – Всё это время они гордятся защитой, которую мы им и построили. Гретчин явно перегибает палку! Ещё вчера, туземцы не знали, зачем им копья, а сегодня они уже научились их метать. Кажется, я припоминаю иной путь, как можно обойти этих недоумков, и, судя по их интеллекту, этот путь не будет охраняться. – Какой? – уточнили мои люди. – Который я открыл вчера, возвращаясь из, так называемого, плена, – я почувствовал умиротворение, и наслаждался этим фактом. – Гоблины будут поджидать нас здесь, а мы зайдём им с тыла. Поспе