ения. *** Очнувшись только к вечеру в той же позе, я собрал волю в кулак, переборол всплывающий осадок от вчерашнего, и, опасаясь разоблачения, оттащил тела поглубже в лес, где похоронил орков. Предварительно я снял с них все лохмотья, срезал окровавленные края и переоделся, чтобы походить на них, а заодно и на своего. Не так я себе представлял первый шаг на пути домой, но ничего поделать уже было нельзя: безобидный побег превратился в кровавую расправу. Сейчас я проклинал и благодарил Сильвию одновременно, за её подарок, благодаря которому всё и произошло. «Не будь его у меня с собой и ничего бы не произошло – я попросту струсил бы, – рассуждал я, – а с другой стороны, кинжал подарил мне свободу». Одно было ясно, как ясный день – обратная дорога в порт мне сейчас закрыта. Мне безумно захотелось напиться, чтобы прогнать надоедливые доводы с хандрой, и я даже на миг пожалел, что вчера отказался от предложенного глотка. Кое-как я смог отвязать вторую лошадь от дерева, хоть она и брыкалась, и прогнать её по направлению к оазису, к которому, кстати, убежала вчера и первая лошадь. Надеюсь, что им хватит чутья вернуться по старым следам и отыскать воду, а уж еды там для них навалом. И, не так уж плохо осознавать, что тебя могут дожидаться две лошади на безлюдном островке жизни. А вот осёл уходить никак не хотел, плетётся за мной, и хоть что ты с ним делай. Я на него и замахивался и орал – без толку, привязался ко мне, как к родному. Но потом я и сам передумал – мне же это даже на руку, всё лучше, чем пешком топать неизвестно, сколько и куда, да и поклажу не на себе нести. Я подобрал и ополоснул бутылки из-под Нового Света, выпитые орками. В каждую я затолкал по куску тонкой ткани, на которых написал послания, и начал засеивать океан бутылками с сообщениями о себе, надеясь, что одна из них могла бы достичь острова с гарнизоном раньше меня, или, ещё лучше, любого из континентов, и ко мне было бы послано спасательное судно. Сильвия ведь тогда упомянула, что оборотное течение уходит как раз в сторону их второго порта. В надежде, что нашедший не сможет разобрать мой шифр, но поймёт замысел, я отправил первое послание: «Неопытная, отправленная игрушка. Небо улыбалось над нами, но пути не показывало. Сэр Кристиан, Энрот». Проехав ещё день, отправил второе, банальное: «S.O.S.», и все последующие с идентичными аббревиатурами. Одно упоминание моего имени в записке, должно было заставить нашедшего бить тревогу, ну, или как минимум, навело бы на мысль, что неспроста герой отправляет записки. В конце пути через просеку, который мы преодолели за день, мы, с моим упрямым, но верным спутником, наткнулись на лиман. Нас окружали всевозможные заливы: мелкие и глубокие, высохшие солевые поля, а местами полноводные бухты, в которых обитали бакланы, и, раскачиваясь на лёгких волнах, с презрением наблюдали за случайными гостями. Куда ехать я не знал, а дорог и ответвлений с них на выбор было с лихвой, но ослик упорно не сворачивал никуда с определённой тропинки, и я решил довериться ему. В конце концов, он то, всю жизнь жил у пиратов и, возможно, уже ходил по этим местам. Только куда он меня привезёт и откуда знает, куда мне нужно, одному ему и известно. Пока я путешествовал по перешейку, служащему переправой с одного полуострова на другой, я отдыхал, дышал солёным воздухом, упорядочивая все свои мысли и стратегические замыслы, так, словно уже подошёл к завершению своей миссии. Также этот путь дал моему телу шанс излечиться от всех тех ссадин и ушибов, которые я приобрёл во время предыдущих работ на каторге, позавчерашней схватки, не говоря уже о головной боли, которую я приобретал каждый раз, когда уговаривал лишние пару кружек пойла из Нового Света в порту. Помню, как каждое утро вся моя жизнь проносилась перед глазами, и мне было тяжко, поэтому хватит! Нужно считать дни (а их прошло уже десять) – а у меня всего месяц до расчётного срока, после которого наступит точка невозврата, голова должна быть светлой и трезвой, надо спешить. И я поклялся больше никогда не повторять такого безответственного и беспорядочного пьянства. За оставшиеся полдня, мы пересекли лиман и подобрались вплотную к другому полуострову, на котором была достаточно густая лесная растительность. Съезжая с тропинки, меня ослепил солнечный блик, отброшенный каким-то предметом из воды. Я слез с осла и велел ему стоять (удивительно, но послушался), а сам поспешно спустился к воде, где обнаружил удручающее для себя зрелище. Застряв в прибрежном водовороте, и изредка ударяясь друг о друга горлышками, в воде вальсировали отправленные мной вчера две бутылки с записками. Я поймал их, и, открыв, убедился, что это были именно мои бутылки с собственным посланием. «Проклятое течение! – злился я. – Нигде от него покоя нет!» И, заново закупорив пробки, с силой выбросил стекляшки, как можно дальше от берега, в надежде, что их, на этот раз, унесёт в открытый океан. *** В глубине полуострова начали появляться редкие постройки. Я выпустил протяжный вздох, прикусил нижнюю губу и бессмысленно взглянул на пути, которые лежали передо мной. Пойти ли на лесопилку, или что это, которая виднеется прямо по курсу, или же свернуть на другую дорогу, от греха? Одет я был, как орк из соседнего порта, но местных обычаев не знал. Мою хлипкую конспирацию могли раскрыть в любой момент. Я знал, нет, я был абсолютно уверен, что где-то там, дальше, обязательно найдётся кабак, не будь он пиратским островом. «Пышно пенящиеся напитки были бы сейчас очень кстати, но не для меня! – твёрдо решил я. – А вот кое-кто, очень нужные и хорошо знакомые личности, могут быть завсегдатыми обитателями той обители, и они то уж наверняка давно прознали тут всё про всё: где порт, а где гарнизон». *** На разветвлении дорог стоит семья обворованных крестьян, и их разбитая повозка запряжена одноглазой, хромой лошадью. Я, из вежливости и ради выяснения хоть кое-какой информации, предложил им помощь, но пухлый, плешивый мужчина был слишком увлечён удерживанием четверых своих неуправляемых детей, чтобы что-либо отвечать мне. А его не очень трезвая, и раскрасневшаяся на воздухе жена начала соблазняющее мне подмигивать. Я бы и рад воспользоваться ситуацией, чтобы разузнать, где она успела хапнуть кружечку-другую, но, понимая, в какого рода конфликт с её мужем это может перерасти, моё лицо залилось краской стыда. Устремляясь прочь, столь быстро, насколько это только возможно, я также недоумевал от увиденного, и задумался по поводу происходящих событий на этом острове: «Откуда тут крестьяне? На тот ли остров я попал и пиратский ли он вообще? Какого размера тогда этот остров? И далеко ли от него до материка? Какого, опять же, материка? В какой стороне гарнизон?»… *** На следующей развилке я остановил первого попавшегося прохожего, который прогуливался, как ни в чём не бывало, и спросил у него, как дойти до порта, а лучше до кабака и вообще, имеется ли на острове таковой? Он показался мне удивительно знакомым, но я никак не мог вспомнить, где же мы встречались с ним прежде. Прохожий глядел на меня словно на живого мертвеца и прогаркал в обвинительном тоне: – Так тебе хватило смелости вернуться назад, после того как ты улизнул? Я указал на себя пальцем как на невинного, и с изумлением переспросил: –Я?.. – Ну не я же! Он заходил взад и вперёд, и выражение лица у него было очень угрожающее. Неожиданно он обхватил меня обеими руками и закричал: – Как же я мог сразу не узнать своего старого друга? Я просто не узнал тебя из-за того, что ты повзрослел. Неужели ты не помнишь меня? Я не понимал кто или что это за создание, стоящее передо мной, однако ж, решил играть роль его друга, спорить сейчас было не с руки. – Как насчёт, выпить? Гульнём, как в старые? Да успокойся, я угощаю! – и он подхватил моего осла под вожжи и повёл за собой, на что тот даже не сопротивлялся. Как же я обрадовался, думая, что удача сама летит мне навстречу, и, самозабвенно поддавшись на искушение, одобрительно кивнул в ответ и безвольно поплёлся рядом. Всю дорогу, пока мы шли до места возлияний, мой новый приятель, который, как выяснилось, хорошо мне в прошлом знакомый, неугомонно болтал, не давая вставить ни слова. А я, развесив уши, разомлел и шёл, как загипнотизированный слон за дудочкой. На половине пути я уже даже не понимал и не вслушивался в смысл того, что мне вещал мой спутник, и, погрузившись мыслями в негу, я лишь улавливал обрывки фраз, а его лепет превратился в серый шум. – Дошли, – этой фразой была прервана моя задумчивость, и я вновь спустился с небес на землю, даже не заметив и не рассчитав, сколько мы шли. – Заходи и устраивайся, а я пока привяжу. Я безмолвно подчинился и поднялся по обветшавшим деревянным ступеням заведения, к которому мы подъехали, с виду больше напоминающее загон или сарай, чем кабак или таверну, и распахнул перед собой две дырявые ставни, висящие на честном слове, служившие подобием дверей. Внутри, как в любой питейной днём, ничего примечательного и нового: столы по углам, кислый запах, стойка с трактирщиком и полторы калеки посетителей. – Дайте кружку моему другу! Да наполните её поскорее пойлом из Нового Света! – прокричал за моей спиной подоспевший новый друг. Я, по портовому обыкновению, пристроился на высокий барный стул подле стойки, показал бармену значок П.О., убрал, и сложил перед собой руки в ожидании. Мой новый друг повторил за мной, выкатил н