с моим советником, который стоял и держался в стороне от меня. Мне хотелось, чтобы в эту минуту он стоял рядом, ведь его поддержка была неоценимо высока для меня. – По моей команде! – последнее, что успел крикнуть я на подходе, совсем перед самим ударом, когда внезапный, боковой порыв шквального ветра в корне изменил задуманный нами сценарий столкновения. Мы, до последнего мгновения, рассчитывали протаранить риф носовой частью корабля, но нас крутануло и развернуло боком. Как назло, волна начинала подниматься ещё до рифа, и нас опять начало раскачивать. Люди на реях, что стояли ближе к мачте, смогли удержаться, после уцепились за неё и спустились вниз. Остальным же предстояло состязание с верёвками на руках и балансирование на круглых реях. – Ааа! – то были крик, сорвавшихся с края реи. Им не хватило сил, чтобы удержаться. История как будто повторялась – снова потеря состава, и снова они оказались в открытом море. Удар об риф пришёлся почти сразу после. Судно, попавшее в прогал между двумя волнами, подхватил и разогнал бурун следующей набегающей волны, и, с размаху, подобно чьей-то гигантской руке, приземлил, на этот раз, левым бортом на оголённые, торчащие кораллы на созданной отмели. Оставшихся на реях людей и тех, кто стоял с левого края, резко сорвало с судна по инерции. Они вторыми, после судна, четверть борта которого стесало в мгновение ока, ощутили на своём теле пористые и острые зубы кораллов. Тут же, накрывшая следом очередная волна посбрасывала последних удержавшихся на корабле, поставив жирную точку в истории этого мореплавания. Не знаю, повезло мне или же это такое наказание – но я сорвался последним, и теперь плавал в кровавом супе из моих сослуживцев, который заварила беспощадная стихия. От шока, в бурлящей, окрашенной красным воде, среди ошмётков плоти и обрывков от одежды, я уже не разбирал, кто выжил, а кто нет. Но сработал инстинкт самосохранения, и я, из последних сил, словно в забытье, стал грести в сторону суши. Признаюсь, я не очень хорошо умел плавать и порядком нахлебался воды, но доплыл. Обессилев и выползая на четвереньках по песку, меня стошнило. Я повалился набок, распугав любопытных крабов, быстро разбежавшихся и попрятавшихся по песчаным норкам. Набегающие волны омывали мои ноги по пояс, которые едва не сводило от переутомления. Я крепился и собирался с силами, старался не закрывать глаза, лишь бы не отключиться, боясь, что меня может смыть более сильным накатом волн и унести отливом. Я переборол себя и встал сначала на четвереньки, потом на корточки, и, наконец в полный рост. Какая же неподдельная радость охватила меня, когда я, щурясь и осматриваясь, увидел машущих и кричащих мне, четверых моих людей, спасшихся в этом кораблекрушении, и идущих мне навстречу по кромке пляжа. Их немного отнесло от того места, где выбросило меня, и, к счастью, было заметно, что они невредимы и рады спасению. Встретив их объятьями, к своему сожалению, я обнаружил, что среди них нет моего друга. – Не все спаслись… – выдохнул я с грустью. – Пока не ясно, в этих водах сильное течение. Позже сделаем обход. Как Вы себя чувствуете, сэр? – осведомился один из них и протянул мне флягу, в которой на дне было немного пресной воды. – Честно, не очень, – я осушил небогатое содержимое фляги за пару жадных глотков. – У Вас фляга с собой? – Да, – я нащупал свою на поясе, отстегнул, потряс вверх дном, выливая солёную воду, и протянул. – Где взяли воду? – Недалеко от места, где нас выбросило, по песку бежит и впадает в море тонкий ручеёк. Он пресный, а это значит, что где-то в зарослях исток. Мы собираемся пойти к нему и пополнить запасы. Вы с нами? – Наверное, нет. Я дождусь вас здесь, мне нехорошо. – Тогда садитесь в тень и ждите, а мы скоро. Только будьте здесь и никуда не уходите, чтобы мы Вас не потеряли. – Хорошо. Все при оружии? – Два на два. – Тогда знаете, что делать: безоружные внутри группы, а двое прикрывают с флангов и тылы. – Так точно, сэр! Я проводил их взглядом и присел на замшелое, толстое бревно, лежащее в тени у кромки тропического леса. Остров казался огромным, чего нельзя было сказать о его размерах с корабля. Береговая линия примерно в равной удалённости от меня тянулась почти до каждой кромки горизонта, куда ни посмотри: что налево, что направо. Полоска пляжа неширокая, но сплошь из мелкого, чистого и почти белого песка. Флора в изобилии пестрила преимущественно оттенками зелёного: от грязно-коричневого хаки, до, почти прозрачно-изумрудного, и была насыщена всевозможной, незнакомой растительностью, помимо пресловутых пальм и лиан. Экзотические фрукты и бутоны редких цветов, яркими, сочными пятнами и гроздьями свисали с ветвей, а из непроглядных джунглей доносились крики диких животных и птиц, сопровождаемые нескончаемым стрекочущим жужжанием насекомых. Жаркий ветер, когда дул с острова, становился до приторного сладким и тягуче-густым от переполняющих его ароматов. «Вот тебе и место для отдыха, и рай для твоей алхимии», – в мыслях я усмехнулся сам над собой, и тут же начал корить, – Но какой ценой? Опять пропавшие без вести и опять призрачно-оптимистичные грёзы об их спасении… высадились, называется, на свою голову… так, надо успокоиться!» Главным атрибутом океанской композиции теперь стала наша полуразбитая бригантина. Выглядела она, как пустая бутылка, у которой небрежно отсекли горлышко – носовую часть раскрошило окончательно. Она неподвижно лежала на боку, теперь врастая им в коралловый риф, и отражала бесконечные удары лазурного прибоя. Потихоньку, на песок выносило первые обломки нашего бывшего корабля: доски, верёвки, обломанный киль, и даже пустую, не разбитую и уцелевшую бочку, которую я поймал и выкатил на сушу, решив, что впредь буду предусмотрительнее насчёт запасов пресной воды. Многое можно было применить в построении ночлега. Жаль, что не додумались перед столкновением выкатить из трюма на палубу оставшиеся бочки с солониной. Если бы они не утонули, то мы обязательно бы их выловили и пренепременно съели, уже за сегодняшним ужином. Вслед за обломками и ветошью, на берег стало выносить и останки погибших. Я не хотел в это верить, и я не хотел этого видеть, но то, что открылось моему взору, было ужасающим: среди трёх изуродованных трупов людей из моей команды был и мой советник. Выволакивая его по песку, я увидел, что у него были сильно изранены ноги, изувеченные многочисленными рваными ранами. Видимо, он умер от потери крови, о чём свидетельствовало его уже бледное, сине-зеленоватое лицо. Я спешил, из-за чего спотыкался и падал, находясь в воде, едва не сорвав спину, стараясь быстрее вытащить остальных. Прикрыв их лица выловленными тканевыми лохмотьями, я схватил обломок доски, и стал орудовать им как лопатой. Мне было суждено их похоронить здесь, и, увы – без почестей. Не знаю, сколько я возился, но солнце перевалило отметку в зените, а люди, ушедшие на поиски источника питьевой воды, так ещё и не вернулись. Занозив руки до кровавых мозолей, кое-как, я закопал своих товарищей, воткнув эту же доску у изголовья. Сил больше не было, и, упав перед свежей братской могилой на колени, я стёр со лба пот и хотел попрощаться с ними вслух, но больше не мог сдерживать эмоции и нервы, от чего громко разрыдался. *** Вдруг, в ближайших кустах, прямо за бревном, на котором я недавно сидел, стали раздаваться усиливающиеся шорохи. Я быстро вскочил на ноги, сделал несколько шагов назад и машинально схватился за рукоятку меча, опасаться, в первую очередь, встречи с неведомым хищником. Но повезло: мои всхлипывания привлекли коренных обитателей острова, которые наблюдали за мной из своих природных укрытий. Медленно раздвигая ветви, они по одному вышли на берег и внимательно изучали меня с ног до головы, пожирая глазами. Передо мной стояла целая толпа гоблинов в одних набедренных повязках, источая «тонкий» аромат. Среди них было несколько детей, и мысль о возможной схватке мгновенно рассеялась, хотя копья при себе они имели. Да и по виду они были далеко не хиляками: крепкие и мускулистые, высокие как на подбор, каждый почти на голову выше меня, вот что значит жить и охотиться на свежем воздухе. Они выстроились в линию и начали петь в унисон. Их акцент был, конечно, ужасным. Ну а чего я хотел от аборигенов? – Слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй, слэдуй, слэдуй, слэдуй, слэдуй по каминой дарогэ! Слэдуй по камню, слэдуй по камню, слэдуй по каминой дарогэ!» Я был уже почти абсолютно убеждён, что это галлюцинация, вызванная отравлением солёной водой, которой я вдоволь нахлебался, пока не услышал издалека крики моих людей. Они возвращались бегом, желая прийти мне на помощь: двое уже с оголёнными мечами, обгоняя своих товарищей, а двое, некогда безоружные, подобрали в лесу по дубине. – Стойте! Стойте! – выбежал я им наперерез. – Они дружелюбны и не опасны! Только подойдя ко мне вплотную, запыхавшиеся солдаты убрали свои мечи и отпустили дубины. – Сэр, Вы в порядке? – спросил меня первый, подозрительно наблюдая за толпой гоблинов через моё плечо, которые, в свою очередь, с не меньшим любопытством и интересом рассматривали подоспевших гостей острова. – Это что, войско Крюллода? – Водяной источник нашли? – перевёл я разговор. – Да, но неблизко. – Дай скорее, – я взял свою флягу обратно и, приложившись к горлышку, осушил её до дна. – Скажи мне одно: ты тоже видишь этот «ароматный»