Энни мысленно приказала себе: «Не дай ему себя запугать».
Не в этот раз. Но в свирепости потягаться с Тео не могла.
- Как она оказалась в стойле?
- Откуда я знаю? – обвиняюще сверкнул он глазами. – Может, не заперто было.
- Иными словами, ты забыл его запереть. – У нее начали трястись ноги. – Замечтался, как в очередной раз погонишь бедное животное в очередную снежную бурю?
Энни сумела отвлечь внимание от Джейси и Ливии, но, к несчастью, теперь Тео сосредоточился на ней. Он принялся разминать руки, словно готовясь нанести удар.
- Какого черта ты тут делаешь?
Куклы ее спасли.
- Следи за языком, - произнесла Энни неодобрительным голосом Милашки, однако все же вспомнив, что надо шевелить губами.
- Что ты делаешь в моем доме? – Тео подчеркнуто выговорил каждый слог в той же неприятной манере, что и Лео.
Нельзя, чтобы он узнал о ее помощи Джейси.
- В коттедже нет беспроводной сети, а она мне нужна.
- Найди в другом месте.
«Если уступишь, - подала голос Негодница, - он снова выиграет».
Энни задрала подбородок:
- Если скажешь пароль – буду признательна.
Тео посмотрел на нее так, будто она из сточной канавы вылезла:
- Я велел тебе держаться от дома подальше.
- Разве? Что-то не помню. – Надо придумать, как прикрыть Джейси. – Джейси сказала, что мне нельзя здесь находиться, но я не послушалась, - солгала Энни. – Я больше не та милая девочка, - прибавила она, чтобы Тео прочувствовал положение дел наверняка.
Тут Джейси не выдержала и хмыкнула. Лучше бы промолчала. Тео мгновенно переключился обратно на нее:
- Ты помнишь наш уговор, Джейси.
Та прижала дочь к груди:
- Я пыталась удержать Ливию, но…
- Так не пойдет, - сухо отрезал Тео. – Придется нам пересмотреть условия. – С этим надменным заявлением он развернулся, словно тут больше и говорить не о чем.
«Пусть проваливает!» - крикнула Пышка.
Но Энни не могла его вот так отпустить и ринулась наперерез.
- Ты из какого ужастика выскочил? Посмотри на нее! – Она указала пальцем на Джейси, надеясь, что Тео не заметит, как дрожит рука. – Ты что, серьезно собираешься вышвырнуть вдову с ребенком и без гроша в кармане в снег? У тебя что, вместо сердца камень? Ой, подожди. Это был риторический вопрос.
Тео посмотрел на нее с тем же раздражением, как смотрят на назойливую муху:
- К тебе-то это каким боком относится?
Энни терпеть не могла спорить, зато Негодница просто обожала, поэтому пришлось прибегнуть к помощи своего альтер-эго:
- Таким, что я человек, способный сострадать. Давай, заткни меня, если слово «сострадание» тебе неизвестно. – Надменные синие глаза Тео потемнели. – Ливия больше не зайдет в стойло, потому что ты станешь его запирать. А твоя домоправительница прекрасно справляется со своей работой, невзирая на сломанную ногу. Тебе ведь продолжали готовить еду, так? Посмотри на кухню. Ни единого пятнышка.
Явный перебор. Тогда Энни решила давить на то, что, похоже, являлось слабым местом хозяина дома. – Если выгонишь Джейси, Синтия наймет кого-то другого. Только представь: еще один чужой вторгается в твое личное пространство. Шныряет по Харп-Хаузу. Наблюдает за тобой. Мешает работать. Или того хуже – пытается с тобой завести разговор. Ты этого хочешь?
И пусть под конец речи Энни уже сипела, она поняла, что победила, по тому, как слегка сощурились глаза и опустились уголки слишком красивого рта Тео.
Он глянул на Джейси, что так и сидела на полу, обнимая Ливию, и отрывисто сообщил:
- Я отлучусь на пару часов. Приберись пока в башне, но четвертый этаж не трогай.
И выскочил из кухни почти с той же скоростью, с которой в нее влетел.
Ливия сунула большой палец в рот.
Джейси расцеловала дочь в обе щеки, прежде чем поставить ее рядом, и поднялась, опираясь на костыли.
- Поверить не могу, что ты так с ним разговаривала.
Энни и самой не верилось.
В башню имелось два входа – один с улицы, другой с третьего этажа дома. И раз Джейси не могла взобраться по ступенькам, именно Энни предстояло выполнить работу.
Фундамент башни был выше, чем основание остального Харп-Хауза, поэтому ее второй этаж находился на уровне третьего этажа дома, а дверь наверху его лестницы вела прямиком в основное жилое помещение башни. Похоже, ничего не изменилось с тех пор, как здесь гостила бабушка близнецов. Угловатые бежевые стены служили фоном мягкой мебели восьмидесятых годов, которая местами потерлась, а местами выцвела от солнца, бившего в окна, выходящие на океан.
Потрепанный персидский ковер почти полностью закрывал паркет, пара любительских пейзажей маслом красовалась над бежевым диваном с большими подлокотниками-валиками и украшенными бахромой подушками. Под висевшими на стене маятниковыми часами, чьи стрелки застыли на без пяти минут четырех часах, в больших деревянных напольных подсвечниках торчали толстые незажженные белые свечи. Их верхушки покрылись пылью. Кажется, это единственная часть Харп-Хауза, которую не подвергли «старению» на пару сотен лет, но впечатление она производила столь же мрачное.
Энни прошла в небольшую кухоньку с подъемником в дальней стене. Вопреки ожиданиям, посуда, в которой Тео посылали еду с главной кухни, была чистой и стояла в синей пластиковой сушилке. Энни вытащила баллончик чистящего спрея из-под раковины, но приступать к уборке не спешила. Джейси готовила Тео только ужин. Чем же Повелитель преисподней питался в остальное время? Энни отставила баллончик и открыла ближайший шкафчик.
Никаких глаз тритона или жабьих лапок. Ни тебе тушеных глазных яблок или зажаренных во фритюре ногтей. Вместо них Энни обнаружила коробки сухих завтраков из неочищенной пшеницы с отрубями без сахара и соли, из цельной овсяной муки и пшеничного крахмала, и пшеничные же хлопья с витаминно-минеральными добавками. Ничего сладкого, ничего интересного. Но все-таки и никаких консервированных частей человеческого тела.
Больше шанса исследовать помещение могло и не представиться, поэтому Энни продолжила обыск. Какие-то скучные консервы, упаковка сильногазированной минеральной воды, большая пачка дорогого кофе в зернах и бутылка хорошего скотча. Когда Энни разглядывала фрукты на стойке, в голове раздался кудахчущий голос Злобной королевы: «Скушай яблочко, дитя мое…»
Энни развернулась и пошла к холодильнику, где нашла кроваво-красный томатный сок, брусок твердого сыра, черные оливки в масле и нетронутую упаковку какого-то мерзкого на вид паштета, от вида которого аж передернуло. Неудивительно, что Тео любит потреблять чью-то печенку.
Морозилка оказалось, в сущности, пустой, а в «зоне свежести» лежали только морковь и редис. Энни обвела взглядом кухню. А где же «вредная» еда? Пачки чипсов, тортилья, коробки мороженого? Стратегический запас картофельных чипсов и банок арахисового масла? Ничего соленого и хрустящего. Никаких вкусностей. Эта кухонька в своем роде наводила такой же страх, как и большая кухня.
Энни взяла чистящий спрей и замешкалась. Вроде же при уборке полагается двигаться сверху вниз? Или нет?
«Шпионов никто не любит», - покровительственным тоном заметила Пышка.
«Ну да, а ты у нас святая невинность», - съязвила Энни.
«Тщеславие не порок, - парировала Пышка. – Это призвание».
Да, Энни хотелось порыскать в доме у Тео, и она собиралась начать прямо сейчас. Пока хозяин в отлучке, можно в точности выяснить, что же он прячет в своей берлоге.
Уставшие ноги протестующе ныли, пока Энни карабкалась на третий этаж. Если вытянуть шею, то видно закрытую дверь на чердак на четвертом, где Тео предположительно пишет новый садистский роман. Или расчленяет трупы.
Дверь в спальню была открыта, и Энни заглянула внутрь. Если не считать джинсов и свитера, валявшихся в изножье грубо сколоченной кровати, комната выглядела так, словно пожилая дама все еще обитала здесь. Желтоватые стены, шторы с махровыми розами, дамское кресло с малиновой обивкой, декорированная стежкой круглая оттоманка и двуспальная кровать с бежевым покрывалом. Тео совершенно точно не переделывал помещение под себя.