Тысячи литовских крестьян за невыполнение поставок были согнаны с земли, отправлены на каторжные работы в Германию, заключены в тюрьмы и концентрационные лагеря. В одном только Укмергском уезде в 1943 году за несвоевременную поставку лошадей было осуждено на каторжные работы от трёх до пяти лет более 200 крестьян[219].
Но репрессии не достигали цели. Сопротивление крестьян оккупантам усиливалось и все чаще перерастало в более активные партизанские действия: крестьяне жгли хлеб колонистов, выгоняли их из деревень и хуторов.
Несмотря на растущее сопротивление литовского народа, гитлеровцы пытались использовать его молодёжь в борьбе с Красной Армией. Трудно сказать, что родило эту бредовую идею. Видимо, крикливая кучка буржуазных националистов представлялась захватчикам большинством литовской нации. Да и дела на фронте были чрезвычайно плохи. Красная Армия, разгромив гитлеровские армии под Сталинградом и на Кавказе, продолжала наносить врагу сокрушительные удары. Пушечного мяса у фашистов становилось всё меньше.
5 апреля 1943 года в Каунасе для выражения «воли литовского народа» состоялась созванная оккупантами конференция литовских буржуазных националистов и реакционного духовенства. Конференция направила верноподданническое послание Гитлеру и призвала литовскую молодёжь вступать в гитлеровскую армию. Но этот «глас народный» повис в воздухе. Вербовочные пункты в эсэсовские легионы пустовали. Лишь небольшое число кулацких сынков согласилось служить в этих легионах.
Убедившись в провале своих планов «добровольного» набора литовцев в эсэсовские легионы, оккупанты распространили на Литву пресловутую «тотальную мобилизацию». В феврале — марте 1943 года была объявлена регистрация молодёжи 1919–1924 годов рождения. В вывешенныхг повсеместно объявлениях говорилось: «Кто уклонится от явки на комиссию по мобилизации, семья того будет расстреляна, а имущество сожжено»[220].
Но литовский народ не дрогнул перед этими угрозами. Он шёл за Коммунистической партией. В городах и сёлах из рук в руки ходили листовки с призывом ЦК КП(б) Литвы. В нём говорилось: «Над нашим народом нависла смертельная опасность. Гитлеровцы хотят, чтобы вы клали свои головы за них, чтобы вы шли воевать против Красной Армии, сражающейся за уничтожение немецких захватчиков и освобождение нашей Литвы.
Не давайте себя запугивать и все, как один, отказывайтесь вступать в ряды гитлеровской банды».
И как ни изощрялись оккупанты, как ни увещевали молодёжь буржуазные националисты и «духовные пастыри» — реакционное духовенство, попытка создать литовские эсэсовские легионы с треском провалилась. В то же время росли силы партизан — в их ряды шли те, кому угрожала мобилизация в гитлеровскую армию.
Рассвирепевшие гитлеровцы прибегали к «санкциям». Новая волна террора и репрессий прокатилась по Литве. Захватчики пытались уничтожить литовскую интеллигенцию, не без оснований полагая, что лучшая её часть активно участвует в борьбе против «нового порядка». Только в марте 1943 года в концлагеря было заключено более 60 литовских деятелей науки и искусства. Но наиболее тяжёлые удары обрушились на рабочих и крестьян. На предприятиях прошли массовые аресты, в сельской местности свирепствовали карательные отряды, уничтожавшие целые деревни вместе с их населением. Однако все это лишь ожесточало народ, толкало его к более активной борьбе с оккупантами.
Усилили свою деятельность гестапо и другие карательные органы оккупантов. Они хватали и бросали в тюрьмы и концлагеря каждого, кто хоть в малейшей степени вызывал у них подозрение. Но и в фашистских застенках патриоты продолжали мужественную борьбу.
Сейчас весь мир знает о подвиге узников IX форта Каунасской крепости. Страшную славу стяжал себе этот форт. Здесь было расстреляно гитлеровцами около 80 тысяч советских людей. Сжигать трупы фашисты заставляли советских военнопленных и арестованных подпольщиков Каунаса. Все они со временем тоже подлежали расстрелу. Эта команда смертников, закованная днём в кандалы, охранялась 35 автоматчиками–эсэсовцами. Казалось, что о побеге бессмысленно думать. Даже если бы удалось обмануть охрану, то на пути беглецов оказался бы огромный ров и шестиметровая каменная стена. И все же побег состоялся.
Зачисленные в команду смертников патриоты не пали духом. Они создали подпольную комсомольскую организацию и комитет освобождения. Тщательно были обдуманы различные варианты побега, собрано все необходимое для его осуществления.
В ночь на 25 декабря 1943 года, когда перепившаяся по случаю рождества охрана ослабила бдительность, смертники вскрыли все камеры форта. Опасным был путь от каземата до туннеля. Ночью выпал снег, и на его фоне часовые сразу же могли обнаружить людей. Но и эта возможность была предусмотрена комитетом освобождения. Заранее из отдельных клочков было сшито большое белое покрывало. Двое беглецов держали покрывало за концы, а под ним проползали все остальные. Пробежав по туннелю, смельчаки по снегу скатились в ров. И здесь последнее, но самое тяжёлое препятствие — шестиметровая стена. Узники сделали лестницу из нарезанных кусков одеял и досок, принесённых с собой. Прихватив её конец, один из комсомольцев с огромным трудом забрался на стену. Начался подъем. Участник побега, М. Курганов, впоследствии так описывал этот самый тяжёлый момент операции: «Колышется деревянная лестница под тяжестью. Беглец то оторвётся, то вновь ляжет на стену. Лестница трещит, трещат доски, верёвки, которые их связывают, все трещит, но дюжит… Надеюсь, дотянет до нас. И вдруг треск: какое‑то звено лопнуло, лестница легла на стену, но пока держит. Выноси, дорогая! Теперь лезть значительно труднее — почти совсем вертикально. Все торопятся… Теперь мой черёд. Лезу. Взгляд вверх, на кручу освобождения, она ещё далеко, а ступени уже почти уходят из‑под ног. И оборвётся — и я один внизу, на растерзание врагу. Но отгоняю эти мысли. Товарищи никогда не покинут в беде. Вот и лестница выдержала. Спасибо!..
И сразу же надо цепляться руками за вторую, верёвочную лестницу, она идёт вверх по покатой насыпи. Без неё немыслимо было подняться на такую кручу. Медленно, едва перемещая руки и ноги, ползу вверх. На этот раз благополучно взбираюсь и падаю в объятия Саши (один из организаторов побега. — Ред.). Здесь и остальные члены боевого центра. Они ждали меня, как сигнала о полном успехе побега. Остальные группы уже далеко, их уже не видно. Мы обнимаемся, жмём руки… Ушли»[221]. 64 человека избавились в эту ночь от фашистского ада и неминуемой смерти.
И как бы ни были заняты организаторы побега сложными подготовительными делами, они не отказали себе в удовольствии посмеяться над гестаповскими тюремщиками. Покидая каземат, они нарисовали на двери одной из камер огромный кукиш перед лицом фашистского офицера.
Массовый побег из IX форта вызвал огромный переполох в стане врага. В Каунас примчались эсэсовские генералы из Риги и даже из Берлина. Во все стороны полетели телеграммы с приказом во что бы то ни стало найти беглецов. В Центральном государственном архиве Литовской ССР недавно обнаружена радиограмма № 843 от 28 декабря 1943 года, направленная начальнику полиции РокишК. ского уезда. В ней говорилось: «Всеми имеющимися средствами искать, так как задержать их (беглецов. — Ред.) очень важно». И действительно, беглецы были очень опасны для гитлеровцев, как очевидцы творившегося в IX форте массового истребления людей.
Но поймать смельчаков фашистам не удалось. Одна из групп беглецов быстро связалась с каунасскими подпольщиками и уже 26 декабря составила акт обо всём виденном в форте смерти. Этот акт партизаны отряда «Смерть оккупантам», действовавшего в окрестностях Каунаса, переправили в начале 1944 года в Южный обком КП(б) Литвы, который самолётом доставил его в Москву. Так мир узнал о чудовищных преступлениях фашистов в IX форте. А бывшие смертники влились в партизанские отряды.