Он размышлял, что когда его возродят, то могут прозвать героем. А могли убить за поражение. Он не знал, что будет, когда он проснется.
Об этом думал Тридцатый, теряя сознание.
* * *
Тридцатый слышал, как Мора расшифровала священные письмена и рассказала другим о Черном Пустоцвете. Он чувствовал присутствие Святой Одного Цветка, присутствие Черного Пустоцвета. Он знал, что Пустоцвет - это Фреми.
Тридцатый был удивлен. Юные Кьема были козырем, чтобы убить Героев. Они с детства любили других Кьема, такими их растил Тгуней.
Но Тридцатый понимал, почему Фреми так ненавидела Кьема. Тгуней не отдавал приказа защитить ее, и Тридцатый тоже не понимал, почему. Как и не совсем понимал, что им делать.
Ханс и Чамо решили убить Фреми. Это Тридцатый слышал в тишине.
Четырнадцатый управлял желанием убить Фреми. Тридцатый понимал, что Тгуней не просто так приказал убить Фреми - Черный Пустоцвет. Если они ослушаются, они разрушат его план.
Нельзя было делать то, чего не приказывал Тгуней. Такой приказ отдавал он Кьема. Он ненавидел, когда что-то шло не так.
И приказом было прятаться. И они слушались Тгунея.
Но Тридцатый не понимал, почему вдруг стало больно в груди.
Тридцатый был юным Кьема, он родился меньше двухсот лет назад. Он не участвовал в бою с прошлыми Героями. И отчаяние Маджина, которого одолели и запечатали, он не почувствовал сам, а лишь был наслышан.
Но Тридцатому казалось, что эта боль была похожей.
Адлет сказал, что увидел слова из света. Ханс заявил, что это ложь. Тридцатый слышал и этот разговор. Как и слышал звук, когда Адлет был среди мертвых Кьема. И тогда он начал подозревать, что Адлет врет.
Поведение Адлета было странным. Зачем в этой ситуации он защищал Фреми? Он не понимал, о чем Адлет думает. И как с этим связана Фреми.
До этого Фреми узнала его и промазала. Тридцатый думал тогда, что Фреми скрывает информацию. И Фреми казалась слабой.
Жалость. Этого не должны были чувствовать Кьема. Но у некоторых появлялись свои эмоции и своя воля. За последние годы это явление стало частым.
Казалось, что и у Тридцатого появлялись чувства. Он эволюционировал не так, как нужно было.
- ...Тридцатый. Помни о приказах.
Четырнадцатый не должен был говорить это. Подчиненные Тгунея должны были убивать всех, у кого проявлялась своя воля, сразу же.
И у него проявлялась своя воля. Это было несчастье и жалость. Он помнил, что эти слова относились к Фреми. Он многое вспоминал. И с болью думал, что Фреми нужна была Тгунею только как инструмент.
Она была вернее всех. И такие Кьема у Тгунея страдали больше всего. И Тридцатому казалось нечестным, что она не получает за страдания никакой награды.
Он хотел для Фреми лучшего. И хотел извиниться. И попросить вернуться.
Шестая не любила ее, пропала. Но Кьема, у которых были Номера, были связаны и с ней. И они знали, что она встретила собаку, что она дома.
Если Фреми нужна, чтобы победить Героев, то Тгуней не бросит ее. И тогда он это примет. Он долго думал об этом. И мысли стоило приглушить.
Если защищать Фреми, это будет идти против приказа Тгунея. Но у них и не было указания, что ее нельзя защищать. И Тридцатый был готов принять свое решение.
Тридцатый решился. Идти за своей волей, принимать свои решения. Если это не понравится Тгунею, то ему за это и погибать.
Среди Героев был седьмой. Тот, кого Тридцатый не знал. Потому нельзя было выходить на контакт. Седьмой точно действовал согласно намерениям Тгунея.
Фреми точно не была седьмой. Ее предали, и она не собиралась следовать за Тгунеем.
Адлет Майа. Был ли он седьмым? Тридцатый подозревал, что да. Настоящий Герой не стал бы врать своим товарищам.
* * *
Мора держала камень в руках. Глядя на нее, Адлет вспоминал, как Ханс обвинил его в том, что он седьмой, вспоминал, как убежал, прикрываясь Морой.
Он еще никогда не был в таком отчаянии. Но ему все еще нужно было остановить Чамо и помешать убить Фреми. Ситуация не изменилась.
Поверят ли ему товарищи? Фреми точно не поверила бы на слово, что он не седьмой. Адлет почему-то был уверен, что не сможет заслужить так доверия Фреми. Он не знал, как поступить, чтобы не дать ей убить себя.
Но другого выхода не было. И пару минут назад он даже ощутил надежду.
Когда Адлет бежал, он кое-что почувствовал. Он замер и посмотрел на камни, где на миг появились слова.
«Отдавай приказы. Два твоих союзника в лабиринте».
И буквы тут же пропали. Адлет прошел мимо, притворившись, что не видел слова. Он думал о смысле слов на бегу.
В лабиринте были спрятаны Кьема. Второе зрение Моры не раскрывало их. Они ждали приказов. Они знали, кто седьмой, но по ошибке показали эти слова ему.
«Нет», - подумал Адлет, вспомнив слова Доззу. Кьема, подопечные Тгунея, не знали, кто именно седьмой.
Они ошибочно подумали, что Адлет - седьмой.
Было легко сказать о них Море, вдвоем они одолели бы этих Кьема. Но Адлет не сделал этого. Чтобы защитить Фреми, ему нужно было вывести всех из тупика. Этот момент мог стать его козырем.
- Мора, этим путем можно идти?
- Погоди, я проверю... Да, все в порядке.
Ответ Моры показал Адлету, что она не видела слова. Мора не проверяла местность вокруг Адлета. Если бы она увидела слова, она бы как-то отреагировала на их исчезновение. Потому Адлет думал, что может как-то использовать этих Кьема.
Никаких колебаний. Он победит любой ценой. Так думал Адлет.
* * *
Адлет видел эти слова, но притворился, что их не было. И в этот миг Тридцатый решил, что Адлет - седьмой.
Глава шестая:
Часть третья:
Мора обманула Адлета, и он зашел в тупик в лабиринте. Адлет внезапной атакой оглушил Мору и взял в заложники. Но нужно было действовать осторожно. Пока Мора была в опасности, Фреми думала не о самоубийстве.
Но он понимал, что только так Фреми не спасет. У Адлета оставалась последняя надежда. Он мог обмануть Кьема, которые решили, что он - седьмой, и использовать их.
Слова могли оказаться ловушкой врага. Но у Адлета не было другого выхода. Он держал Мору без сознания не только для того, чтобы она оставалась в заложниках, но и чтобы не использовала второе зрение.
- Я здесь...
Он немного подождал. Каменный пол задрожал и принял облик Кьема-ящерицы белого цвета. Адлет помнил его.
- Вот мои приказы. Слушайте молча, - Адлет осмелился говорить властным тоном. Так он мог заставить Кьема думать, что он седьмой.
- Погоди. Ты и есть седьмой? - спросил Кьема-ящерица. Он не мог знать, кто седьмой, но Адлет не отрицал возможности, что седьмой уже мог связаться с Кьема.
Слова могли быть ловушкой, но отчаянный Адлет проигнорировал это.
- Думаете, я бы носил с собой доказательство того, что я седьмой? Чтобы Герои это заметили? Нет уж, - возмутился Адлет. - И кто вам сказал, что Кьема вашего уровня могут услышать тайный код, доказывающий, что я - седьмой?
Кьема-ящерица молчал. Адлет обрадовался. Может, код и существовал, но Адлет выдумал это.
Мора была без сознания, остальные не знали лабиринт и могли заблудиться. Вряд ли кто-то нашел бы место, где Адлет встретился с Кьема. Но он все же опасался, ведь на них могли наткнуться случайно. Адлету было не по себе.
- Если ты седьмой, то скажи: Тгунею Фреми нужна живой или мертвой?
«Они и этого не знают», - Адлет растерялся. Если бы они хотели убить Фреми, то не думали бы защищать ее.
Они могли притворяться, что не знают. Но Адлет был уверен, что таких Кьема он обмануть сможет.
Адлет мысленно улыбнулся. Скрытность Тгунея вышла ему боком. Он не говорил правду Кьема, а сами те рассуждать не могли.
«Я смогу их использовать», - был убежден Адлет.