Меня занимает неисповедимость путей…
В 1911 г. Московский Университет был разгромлен (см. главу 8). Без разрешения ректора на территорию университета ворвались жандармы и казаки, преследуя студентов. Ректор Мануйлов опротестовал нарушение устава — автономии университета. Министр Кассо (только и знаменитый этим) в грубой форме отклонил протест. Ректор, а за ним проректор Мензбир и с ними 109 лучших профессоров и доцентов университета подали в отставку. И остались без работы…
Царь и министры, по-видимому, не придали особого значения этим событиям — трудно читать огненные слова, которые пишет на стене таинственная рука. Правители не улавливают моментов своей гибели — разгром университета в 1911 г. означал на самом деле гибель страны.
М. А. Мензбир нашел работу на Высших женских курсах и в университете Шанявского при помощи и поддержке Н. К. Кольцова. Нравится мне это. Как они помирились? Распили вместе бутылку старого вина или, по обычаю истинных зоологов, крепкой водки… кто это теперь расскажет…
Вернемся к основному предмету — парадоксу Колли. Н. К. все годы читал лекции. Он был выдающимся лектором. Каждый год содержание его лекций изменялось соответственно развитию науки и его собственным достижениям. Из года в год он излагал на лекциях очередные варианты ответа на вопрос Колли. И так получилось, что его идеи поступали в «научный метаболизм» с каждым новым поколением его студентов.
А идеи аналогии кристаллов и живых организмов имеют древнюю историю. Говорили мне (сам я не читал), что еще великий Бюффон в одном из томов своей знаменитой Естественной истории (последняя треть XVIII века) говорил об этой аналогии. И в XIX веке эту аналогию организмов и кристаллов неоднократно находили разные авторы. В 1913 г. на русском языке вышла книга Пржбрама [9], посвященная этому сходству. Подробнее об этом можно прочесть в моей книге [7].
С конца прошлого (XIX) века началось понимание роли хромосом в наследственности. Но решающим были, конечно, работы на дрозофиле Т. Моргана и его сотрудников, установившие линейное расположение генов в хромосоме. Решающие для хода мысли Н. К. Он соединил идею кристаллизации с линейным расположением генов и пришел к своей матричной концепции.
Это было ужасное время Первой Мировой войны, начавшейся разрухи и революций. Нарушились связи ученых разных стран. Перестала поступать научная литература.
Отечественная наука была спасена Леденцовым — основанным им «Обществом московского научного института». На средства этого общества в 1917 г. был создан для Н. К. Институт Экспериментальной Биологии. (И еще два института: Физики и Биофизики — П. П. Лазарева; Микробиологии — Л. А. Тарасевича).
Сначала в Институте было всего три штатных сотрудника. В 1920 г. Институт был передан в подчинение Народному Комиссариату Здравоохранения — наркомом был замечательный человек, Николай Александрович Семашко. Нарком очень высоко ценил Н. К., был с ним в дружбе и много сделал для сохранения в те трудные времена научных сил страны.
Итак, спустя 34 года после 1893 г., Н. К. Кольцов выступает с докладом, содержащим основную концепцию биологии XX века. Его понимали и слышали студенты на лекциях. В 1927 г. его не услышали, не поняли участники 3-го съезда зоологов, анатомов и гистологов. Там были многие в дальнейшем выдающиеся исследователи. Некоторые из них дожили до торжества современной молекулярной биологии и признали значение идей Кольцова. Но там, на его докладе, Н. К. не нашел «резонанса» в аудитории.
Говорят в таких случаях, что человек сильно опередил свое время. Наверное, в этом дело. Но кроме того, так устроено сознание современных научных деятелей, что собственно мысль ими не ценится. Им кажется, что «идей» у них самих сколько угодно, вот опытов мало. На самом деле, конечно, все как раз наоборот — опытов множество, но множество данных из этих опытов пропадает из-за отсутствия принципиальных идей. А идеи, более или менее существенные новые мысли, появляются в научном сообществе очень редко. И обычно не воспринимаются в «первом поколении».
Примерно 50 лет спустя после доклада Н. К. на этом съезде, мне довелось говорить с участницей этого съезда, тогда совсем юной, чрезвычайной красавицей, о докладе Н. К. Она сказала, что доклад этот был встречен очень холодно. Что Н. К. был в белой рубашке с галстуком и в двубортном пиджаке, но, представьте себе! — в сапогах! (что запоминают красавицы…) Что Н. К. держался чопорно и строго и не пытался привлечь аудиторию на свою сторону. Но, и тут она оживилась, после доклада Н. К. на трибуну быстро поднялся очень живой и яркий человек и произнес пламенную речь — «Товарищи! Перед вами выступал меньшевиствующий идеалист Кольцов с абстрактными идеями. Не дадим ему увести нас в мистику и пр., и пр». И зал проводил его громкими аплодисментами. Этот человек был И. И. Презент.