Вовсе не ясно, как я туда попал? Как меня туда взяли?
Меня встретил мрачный человек — назвался Давид Эммануилович Гродзен-ский — биохимик, недавно демобилизованный полковник. Отвел к начальству — профессору Василию Корниловичу Модестову. Странное впечатление. Благожелателен. Постоянный энтузиазм. Смутное представление о предмете. Восхищен моим умением все считать на логарифмической линейке. Поручает мне множество дел. Задача — обучение врачей-курсантов, военных и штатских, применению радиоактивных изотопов в медицинских и биологических исследованиях. Большая лучевая нагрузка. Монтаж приборов. Оборудование лабораторий. Придумывание и налаживание лабораторных учебных задач. И сразу чтение лекций. Слушатели — военные и штатские врачи — все старше меня. Страшновато. Я счастлив.
В. К. тесно связан с шефами — МГБ. Через них мы получаем изотопы.
Дел множество, но — в 15:00 кончается рабочий день. В несколько минут пустеют лабораторные помещения. Опечатываю хранилище радиоактивных изотопов. Иду в столовую. А потом до полуночи собственная работа. Лишь временами меня зовет вахтер — привезли груз! Жизнерадостные капитаны МГБ привезли контейнеры с радиоактивными препаратами (см. главу «Дело врачей»).
Как я туда попал? Я расписываюсь в получении препаратов на секретных накладных. Никто не проверяет моего допуска к секретным документам. Для МГБ это не нужно. Они и так все про меня знают. (Знают, что никакого допуска у меня нет!..)
Как я туда попал? Однажды В. К. Модестов встречает меня свойственной ему речью — из множества междометий и восклицаний: «Вот бы нам! Нам бы это! Этто было бы замечательно!» Вы о чем, Василий Корнилович? — «Такая вот кислота! Ее бы достать! Этто было бы прекрасно!» Какая кислота, Василий Корнилович? «Ну, такая, она всюду есть в организме!». Что за кислота? «Ну, как же она… Северин недавно говорил…». И меня «осенило>» — Василий Корнилович! Это Вы об Аденозинтрифосфорной кислоте? (оказывается, он знает С. Е. …) — «Во! Во! Как раз о ней» Так я ее знаю — я изучал ее в дипломной работе. В. К. был восхищен, но не сказал, где и как он видел С. Е.
Но скоро мне все стало ясно. С. Е. был членом самого секретного Ученого совета при МГБ — и рассказывал там с большим артистизмом о биохимии и об АТФ. Он был очень уважаем там. Теперь ясно, что это он рекомендовал меня для работы на новой кафедре какому-то очень большому начальнику Я даже догадывался — зам. министра, генерал-полковнику А. И. Бурназяну. Я видел его — он приезжал смотреть как дела в новом учреждении. Накануне его приезда спешно сделали ремонт — покрасили масляной краской все что можно было покрасить (прямо по свежей сырой штукатурке!), привезли ковры (в изотопную лабораторию!) и новую мебель.
В ближайшей встрече с С. Е. я сбивчиво стал благодарить его. И попался. Он смотрел на меня с искренним недоумением. Расспрашивал, кто такой В. К. Модестов, кого еще я знаю — ему это было интересно — он слышит о них впервые. И я, пристыженный, умолк. Это он меня спас в безвыходной ситуации. Но говорить об этом я права не имел.
Как бы сложилась наша жизнь, если бы не он, если бы я успел заполнить анкеты в Дальстрой, и меня взяли на Колыму…
В 1979 г. я с Б. Н. Вепринцевым, В. В. Леоновичем и Б. Я. Сонькиным был в экспедиции для записи голосов птиц (см. главу «Б. Н. Вепринцев»). Из Якутска мы прилетели в …Батагай. Там в пойме р. Яны мы искали и нашли гнезда кроншнепа-малютки. В ожидании вертолета мы пошли в поселок. Мне хотелось увидеть Янское Геологоразведочное управление, где 28 лет назад я мог бы оказаться в качестве вольного инженера-химика-аналитика. Было начало июня. На грязной изъезженной дороге кой-где еще был снег. Мы шли по дощатому тротуару.
На повороте дороги стоял человек. Тощий, носатый, седоватый, в очках. Явно нетрезвый. Он смотрел на меня. Я на него. Было похоже, что я иду навстречу себе в зеркало. Он также был поражен. Ироническое и вопросительное выражение типичного семитского лица, обращенного ко мне сменилось изумлением. Мы молчали. Когда наша группа завернула за угол, я спросил: «Знаете кто это был?». «Разве ты его знаешь?» — удивился Вепринцев. «Знаю. Это был я. Я приехал сюда в 1951 г. И вот прошло 28 лет. Простите, что я немного пьян. Простите!»
Я проработал в ЦИУ 9 лет. В 1960 г. по рекомендации — приглашению Л. А. Блюменфельда мне удалось перейти на работу на Физический факультет МГУ — участвовать в создании новой кафедры Биофизики.