В этом году после торжественного открытия Всероссийской промышленной выставки, посвященной 200-летию Петра I, по инициативе профессора Московского Университета А. П. Богданова, заслуженного профессора Московского Университета, президента Императорского Общества Любителей Естествознания, Этнографии и Антропологии Г. Е. Щуровского (см. главу «К. Ф. Кесслер») и директора Императорского Технического Училища В. К. Делла-Воса, при одобрении Александра II, при активной поддержке многих других выдающихся деятелей, на материалах этой выставки был создан Политехнический музей с задачами способствовать народному образованию и пропаганде науки (см. главу 5). Занятия наукой стали привлекательны для школьников тех лет. И многие из них «пошли в науку».
Н. К. — «купеческий сын». Он блестяще окончил гимназию и в 1890 г. поступил в Московский Университет.
Биологом, как и математиком, нужно родиться. Не можешь пройти мимо весенней лужи с лягушачьей икрой, сидишь часами перед птичьим гнездом или аквариумом, собираешь растения, живут у тебя дома ручные хомяки или белые мыши — ничего нельзя сделать — нужно идти в биологи. Идти, если есть условия… В Московском Университете к этому времени сложились могучие школы зоологов и ботаников. Одним из ведущих зоологов того времени был ученик А. П. Богданова — М. А. Мензбир. Он был автором капитальных трудов по сравнительной анатомии, эволюционной теории (переводил и редактировал переводы трудов Дарвина), орнитологии (книга «Птицы России»). И стал бы Н. К. Кольцов классическим зоологом. Если бы следовал своему учителю.
В декабре 1893 г. в Москве открылся 9-й Всероссийский съезд естествоиспытателей и врачей. Как сказано в главе 2, эти съезды, одно из свидетельств подъема страны после 1861 г., были грандиозными мероприятиями. Со всей страны собиралась интеллектуальная элита. На открытии съезда были выдающиеся деятели не только науки. Пришел даже Л. Н. Толстой. (С неприязнью относившийся к «ненужным народу» научным занятиям).
Студент 3-го курса Николай Кольцов с большим тщанием внимал речам докладчиков.
Профессор Александр Андреевич Колли озаглавил свое сообщение «О химической природе микроорганизмов» (опубликовано после съезда в 1894 г. отдельной брошюрой). Среди многого прочего он попытался вычислить сколько молекул помещается в клетке, например, в сперматозоиде. И пришел к выводу — очень мало! Получается парадокс: признаков, передаваемых по наследству очень много, а молекул (без которых нельзя передать признаки) мало…
Это замечательно — Колли явно ошибался в расчетах — не мог он сделать правильные вычисления — не знал он молекулярную массу «средних» молекул, не знал он, какие молекулы существенны в передаче признаков по наследству — вообще, сказал бы сейчас каждый, ничего он не знал, чтобы сделать такой вывод. Была бы возможность — провел бы я исследование об ошибках в расчетах великих людей, несмотря на которые они оказывались правыми… (Например, ошибался в расчетах Лавуазье, но был прав в выводах). Этот парадокс — малое число молекул и множество признаков — впечатался в сознание Кольцова. Он думал о нем многие годы, пытаясь разрешить разными способами. Он опубликовал свое решение в 1927 г. в докладе на 3-м Всесоюзном съезде зоологов, анатомов и гистологов, т. е. через 34 года. Ответ этот звучит торжественно. Сущность его такова: признаки, передаваемые по наследству, определяются линейным расположением мономеров в полимерных молекулах (Кольцов думал, что это последовательность аминокислот в полипептидах). Эти гигантские полимерные молекулы (их в самом деле мало в клетке) размножаются по принципу матриц — свободные мономеры из раствора сначала выстраиваются вдоль «родительской» молекулы — матрицы, выстраиваются в соответствии с последовательностью мономеров в этой матрице. А затем образуются химические связи, сшивающие прилипшие к матрице мономеры с образованием точной «дочерней» копии. Эти полимерные молекулы размножаются как кристаллы. Читателю ясно, что это — формулировка самой главной идеи биологии XX века [1,7].
Идея матричного синтеза была забыта не понявшими ее современниками. Забыта не всеми. В 1925 г. учеников Н. К. и С. С. Четверикова — супругов Тимофеевых-Ресовских — по рекомендации Н. К. Кольцова и Н. А. Семашко Советское правительство командировало для работы в Германии в институте профессора Фогта. Громогласный, энциклопедически образованный Н. В. Тимофеев-Ресовский рассказывал об этой идее на своих, ставших знаменитыми семинарах в Берлин-Бухе, в своих многочисленных докладах на конференциях, семинарах, съездах в разных странах, в том числе на семинарах Нильса Бора в Копенгагене.