НИКАКОГО ЭФФЕКТА, БЛЯДЬ.
Это нечестно, на хуй ... это просто, блядь, неправильно ... где мой щит?., Где моя ебаная бита, вы, припездки проклятые? ... это неправильно, неправильно ...
Я хуярю и хуярю по плексигласу, пытаясь прорваться сквозь окружающий отряд, но это абсолютно бессмысленно. На хуй все; я разворачиваюсь и бегу вместе с остальным назад, на пути натыкаясь на копа, который оказался среди нас, преследуя одного из бастующих. Он спотыкается так сильно, что кажется, будто вот-вот упадет, но удерживается на ногах и бежит за ним дальше, не обращая ни на кого никакого внимания. Вижу, что один парень упал на землю, и теперь его бьют дубинками трое копов. Они склонились над ним, их оружие не знает усталости. Девушка примерно одного возраста со мной, высокая, черноволосая - кричит них, умоляет:
- Да что же вы делаете!
Один из копов называет ее шахтерской подстилкой и отталкивает прочь. Она качается, падает на спину, а взрослый парень оттягивает ее в сторону, отбиваясь палкой, чтобы хоть как-то защититься. Все кричат и вопят, а я стою, парализованный, не в состоянии перейти от мыслей к действиям, просто завис. И тут какой-то старший коп замечает меня, оглядывается по сторонам, нет ли рядом кого-то младшего, а затем рычит мне прямо в лицо:
- УБИРАЙСЯ ОТСЮДА СЕЙЧАС ЖЕ, ПОТОМУ ЧТО УБЬЮТ НА ХЕР!
Эта забота напугала меня больше, чем любая угроза; я, не чувствуя земли под ногами, бегу прочь оттуда, пробивая себе путь сквозь толпу, пытаясь найти отца, и Энди, или даже Никси. Вокруг творится настоящее безумие: один здоровенный сильный парень в кожаном прикиде с длинным, как у байкера, волосами бьет от всей души какого-то копа; хотя у последнего есть щит с дубинкой, но верзила преобладает по силе и хуярит тупого копа своими большими, как кувалды, кулачищами. Еще один парень, шатаясь, бродит среди толпы, кровь заливает ему лицо, он как бы не видит, куда его ноги несут. Вдруг мне достается мощный толчок спину, но я не сдаюсь, оборачиваюсь и вижу копа с дубинкой и щитом; на его лице читается паника, что это я ему угрожаю. Сейчас все вокруг происходит словно в замедленной съемке, я с тревогой смотрю на своего противника, но в то же время получаю удовольствие от этого общего движения, как с девушкой трахаться. К счастью, полиция отступает, а избитая толпа пикетчиков начинает расходиться, собирая на пути камни, валяющиеся по всему полю. Я тоже хватаю камень, внезапно поняв, что эти пиздюки пленных не берут, и мне до смерти нужно по крайней мере что-нибудь, напоминающее оружие. Но чего я действительно всей душой жажду сейчас, так это найти отца.
Что за на хуй..
Вдруг воздухом прокатываются новые волны гнева, люди кричат так, что бьются в агонии, и я - на мгновение - предполагаю, что копы пустили аммиак или что-то такое им в глаза; но это грузовики с штрейкбрехерами, они выезжают от завода, в них полно людей. Еще один толчок, полиция отгоняет нас прочь, и Скаргилл выходит из толпы, оказывается перед самым ограждением и кричит в мегафон, что не может этого допустить; это напоминает мне объявления на вокзалах британской железной дороги. Грузовики с штрейкбрехерами уже удаляются под свист и улюлюканье, и все успокаиваются. У меня что-то ужасное, тяжелое, холодное возникает в груди, я понимаю, что все кончено, но все равно продолжаю искать отца.
Только бы с ним все было хорошо. Господи - протестантский, католический, мусульманский, иудейский, буддийский, который бы Ты ни был бы, пожалуйста, пусть с ним будет все в порядке.
Некоторые из пикетчиков следует из поля в сторону села, помогая идти своим раненым товарищам, но остальные просто отдыхают на солнце, смотрясь настолько обыденно, что вы бы не поверили, что они только участвовали в массовой забастовке, всего пару минут назад. Я - не из их числа; сжав зубы, я все еще дрожу, будто мне в жопу маленький мотор воткнули. Впервые я начинаю чувствовать, куда именно меня ударили, у меня гудит в голове, болит спина, рука, которой я не могу пошевелить, а потому она просто бессильно болтается.
БЛЯДЬ ...
Сейчас, пожалуй, я выгляжу точно, как отец - так же беспокоюсь. То есть то, как он выглядит сейчас, а не когда был молодым, я видел старые фотографии. Однажды я спросил его, почему он такой, почему все время ему неспокойно.