Лалли боялась потерять то немногое, что подарила ей судьба. Она не хотела думать о том, что с ней будет, когда они расстанутся. В течение следующих пяти дней все свободное время она посвятила созданию мозаики. Камерон сидел в кабинете за работой. Иногда по ночам она слышала, как он плавает в бассейне. Лалли тоже выходила освежиться в воде, предварительно убедившись, что не встретит его.
Работа помогала Лалли загнать чувства глубоко внутрь. Панно из морской гальки получилось великолепным. В пятницу вечером она наконец смогла оценить результат. Вытирая о джинсы пыльные руки, отошла в сторону, чтобы объективно оценить качество своего творения. Действительно ли получилось хорошо, или она выдает желаемое за действительное?
Для нее было необычайно важно, чтобы Кэму понравился ее подарок, в котором останется часть ее души, когда она уйдет. Если найдет в себе силы оставить его, несмотря на то что сердце разрывалось от любви.
— Потрясающе, — раздался тихий голос Кэма у нее за спиной.
Он произнес это слово с искренним восхищением, и Лалли стоило огромных усилий имитировать спокойствие. Она оставляла Кэму память о себе, но разве можно сравнить это с коротким мгновением близости, когда она показала ему свои истинные чувства, подарила любовь?
Она повторяла про себя слова, которые не смела произнести вслух:
«Не хочу покидать тебя, потому что не смогу разлюбить. Неужели у нас нет шанса быть вместе? Почему я не могу стать той единственной, для которой ты забудешь сомнения? Ради любви к тебе я готова скрывать свое прошлое».
Лалли знала, что это невозможно.
Она медленно повернулась к Кэму, стараясь улыбнуться в ответ на комплимент:
— Я только что закончила. Ты действительно доволен?
Он перевел взгляд с мозаики на ее лицо:
— Прекрасная работа. У тебя настоящий талант. Думаю, это могло бы стать твоей профессией.
— Спасибо! — Она надеялась, что он не прочитает истинные чувства в ее глазах. — Главное, все работает. Твой управляющий отлично наладил фонтан.
На лице Кэма появилось подобие улыбки.
— Он хороший менеджер. Я готов работать с ним и дальше. К сожалению, мне не удалось застолбить в городе участок, на который я рассчитывал, но, может быть, найду другой…
— Джордану будет приятно услышать об этом, — откликнулась Лалли, а сама подумала: не хочет ли Кэм сказать этим, что больше не нуждается в ее услугах? Она вдруг подумала о своей семье и многочисленных родственниках, о которых беспокоилась. Лалли готова была снова работать на них, однако сейчас…
— Я надеялся уговорить тебя поужинать сегодня со мной в кафе, чтобы не готовить дома. Ты сегодня столько трудилась, — смущенно сказал Кэм. — Можно пойти в ресторан, но мне вдруг захотелось съесть гамбургер. Если ты не против такой еды.
— Не беспокойся обо мне. — Лалли не хотелось, чтобы Кэм жалел ее. — Работа доставляла только удовольствие. Я делала эту мозаику для тебя.
Ей хотелось верить, что лицо Кэма смягчилось от нежных чувств к ней, но, скорее всего, он просто выражал благодарность. Тем не менее мужчина сунул руки в карманы джинсов и, похоже, готов был от смущения шаркнуть ногой. Он взглянул на нее сквозь густые ресницы:
— Ты правда не возражаешь против вредной пищи вроде гамбургера, жареной картошки и газировки? Пожалуйста, соглашайся. Не в качестве вознаграждения, а просто так.
— Хорошо, — кивнула Лалли, прежде чем успела подумать.
Если честно, она бы все равно не смогла отказаться. Если Кэм хочет провести пару часов в ее компании, она только рада. Скоро все закончится, и у нее останется не так уж много связанных с ним воспоминаний. А пока надо использовать любую возможность побыть рядом.
— Увидимся через полчаса. Тебе хватит времени, чтобы смыть пыль?
— Да, — сказала Лалли, направляясь к дому — его дому, где она была временной хозяйкой.
Глава 14
Камерон стоял в гостиной в ожидании Лалли. Он нервничал, но не мог понять причины своего состояния. Вернее, он осознавал, что испытывал беспокойство с того дня, когда они с Лалли собирали камни на побережье, а потом занимались любовью. Оба согласились, что не будут повторять этот опыт. Скорее всего, у Лалли были личные причины избегать интимных отношений, и Кэму не было до них дела. Однако ему не давала покоя мысль, что в остальном она была с ним совершенно откровенна. Кэм испытывал странную потребность раскрыть ее тайну.