— Давай взглянем. — Кевин неторопливо прошествовал обратно к двери, приостанавливаясь перед немногочисленными портретами, украшавшими стены. Портреты изображали в основном женщин из королевской семьи, ибо в данном крыле традиционно располагались апартаменты дезерайских королев и принцесс. Портрет Ребекки отсутствовал. Принц поискал портрет ее матери. Еще до отъезда из Рассенды отец дал ему дополнительный совет.
«Выяснишь, как выглядела ее мать, узнаешь, как будет выглядеть принцесса лет через двадцать-тридцать. Или даже через четырнадцать, как в некоторых королевствах с сильной аграрной традицией. Короче, ищи портрет матери. Хотя, если вдуматься, не ищи. Иногда лучше не знать».
Кевин придал мудрым словам отца столько же веса и значения, сколько все молодые люди придают советам родителей.
«Папа, — сказал он, — ты в курсе, что у тебя к подбородку присохла дохлая мышь?»
«Я отращиваю бородку. Тебе не нравится? А все прочие находят, что с ней я смотрюсь импозантнее».
Переходя от портрета к портрету, принц снова достиг розово-зеленой двери. На сей раз он постучал трижды и стал ждать. Никакого ответа. Он посмотрел, не пробивается ли из-под двери свет. Нет. Принц пожал плечами:
— Может, я все-таки слишком рано?
— Наверное, сир, вы все-таки слишком поздно, и ей надоело ждать, — предположил Уинслоу.
— Не думаю. — Кевин нажал на ручку и обнаружил, что дверь не заперта. — Ладно, меня пригласили. Уинслоу, подожди за дверью. Не уходи. И никого ни под каким видом не пускай. Хорошо?
— Да, сир.
— До встречи. — Он повернул ручку и наполовину приоткрыл дверь. Абсолютно темно. Принц вопросительно оглянулся на камердинера. Уинслоу только пожал плечами. Кевин скользнул внутрь и дверь за ним бесшумно закрылась.
Тьма все-таки оказалась не совсем кромешная, но единственным освещением служило проникавшее в пару раскрытых французских окон лунное сияние и несколько крохотных красных точек в камине, последние отблески умирающего огня.
Снаружи смутно доносились звуки бала. Прежде чем двинуться, Кевин подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Но, видимо, недостаточно долго. Почти сразу же он ушиб голень о низкий столик.
— Ойё!.. — Теперь Кевин рассердился. — Бекки! Что за дела?!
Девичье хихиканье раздалось прямо у него за спиной. Принц крутанулся, поймав лишь воздух перед собой, прыгнул вперед и ударился другой голенью об очередной столик.
— Черт возьми, Бекки!
Он почувствовал легчайшее прикосновение к затылку. На сей раз Кевин оказался проворнее. Развернулся, обхватил — и ощутил теплые влажные губы, прижатые к своим губам, притиснутые к манишке крепкие груди и изгиб гладких голых ягодиц под руками. Ощущение это длилось ровно одно мгновение. Затем тело в секунду выскользнуло из его объятий, и девичий смех с почти волшебной быстротой зазвучал в другом конце комнаты.
Кевин двинулся на звук, наткнулся на диван, перелез через него. Он смутно различал контур сияющей в лунном свете белесой кожи. Или думал, что различает. Силуэт, казалось, таял по мере приближения — и внезапно принц ощутил горячий влажный язычок в своем левом ухе.
— Ах! — Он раскинул руки и свел их обратно, обхватив сам себя. Пустота. Мгновением позже принц почувствовал, как пара мягких ручек обнимает его сзади, ее бедра прижимаются к его бедрам, и нежные пальчики поглаживают грудь. Она поцеловала его в шею и упорхнула. И снова из темноты донеслось хихиканье. На сей раз, по прикидкам Кевина, — со стороны камина.
«Как она это делает?» — спросил он себя, двигаясь на источник смеха и запутываясь в подвернувшемся на пути стуле. Получив хорошего пинка, стул улетел во мрак, откуда послышались грохот и бряканье. Где-то на пол валились недоступные взгляду, но несомненно дорогостоящие предметы. Принц вполголоса выругался. Затем различил контуры подсвечника. Подхватил его. Осторожно донес до камина, опустил фитилек в золу и принялся раздувать угли, пока конец свечи не занялся крохотным пламенем. Более ему ничего и не требовалось. Он поднялся с колен, и мягкое сияние наконец-то явило Кевину принцессу Ребекку.
Принцесса Дезерая была одета в свободный бархатный пеньюар. Волосы по-прежнему оставались стянуты в суровый пучок, руки строго сложены на груди, а губы сжаты в тонкую прямую линию. Она замерла в дверях гардеробной с таким видом, будто только что явилась сюда, намереваясь выяснить причину внезапного шума и грохота. Ребекка скользнула взглядом по разбросанной мебели, задержалась на опрокинутой вазе и упавшей статуэтке. Она не проронила ни слова, лишь воззрилась на принца с холодным неодобрением.
Чтобы прояснилось в мозгах, Кевину пришлось слегка тряхнуть головой.
— Бекки, разве ты не была только что голая?
Губы принцессы чуть дрогнули. Она честно пыталась сохранять суровое выражение лица, но внезапно наполнившиеся весельем глаза выдавали ее.
— Принц Кевин! Вы предполагаете, что я, принцесса Дезерайская, впустила бы к себе в апартаменты мужчину, будучи дезабилье? Я шокирована, совершенно шокирована тем фактом, что вы вообще посмели задать подобный вопрос. В самом деле, за кого вы меня принимаете?
Она опустилась на кушетку и похлопала по месту рядом с собой.
Кевин в два прыжка оказался возле нее.
— По-моему, принцесса Дезерайская — соблазнительница.
Бекки прыгнула к нему на колени.
— Это просто флирт. — Она обвила его шею руками и задышала в ухо. — Грань между кокетством и соблазнением очень тонка.
— Ага, и ты уже на сто верст по другую сторону.
Принц крепко обнял ее и поцеловал. На сей раз поцелуй получился длинный, медленный и глубокий, и девушка с энтузиазмом на него ответила.
Когда они наконец оторвались друг от друга, Кевин спросил:
— Ну, как мои дела? Есть какие-нибудь новости?
— Твои дела великолепно. — Бекки отбросила прядку волос с лица. — Барон так польщен, что ты любишь сидр. А он имеет большое влияние на папу.
— Мм-м. — Принц вытянулся на кушетке и потянул на себя Бекки. — Однако нам нельзя становиться слишком самоуверенными. По моим ощущениям, Совет в целом по-прежнему склоняется в пользу Логана.
— Да, но не забывай про их жен. Дамы переходят на твою сторону. И, держу пари, нашептывают мужьям на ухо. — Бекки села. Она позволила халату распахнуться и слегка встряхнулась, наслаждаясь тем, как глаза принца невольно проследили за движением. — Ой, а сегодняшняя сценка с маленькой девочкой в саду — женщины просто в восторге. История уже облетела весь замок.
— Прелестная малышка. Поцелуй меня. Бекки поцеловала его снова. Внезапно она оттолкнулась и засмеялась.
— Что?
— Да все думаю про обед. «Я — адепт праздности», — передразнила она. — Как ты до такого додумался? Видел физиономию Логана? Мне пришлось сбежать из-за стола, чтобы не расхохотаться вслух.
— Меня это радует. Стоило бы тебе только улыбнуться, и парни втрескались бы в тебя по уши. Мне бы ни в жизнь от них не избавиться. Я знаю, о чем говорю. Мне, например, хватило одной улыбки.
— Какой ты милый, Кевин. Ты всегда будешь так разговаривать со мной?
— Увы, нет. Через некоторое время фантазия у меня истощится, и я начну повторяться. Запомни, какие строчки тебе больше всего нравятся, чтобы я мог использовать их по новой.
— Начну записывать. — Она угнездилась в его объятиях для новых поцелуев. — Ой, хочу тебе кое-что показать.
Она взяла свечу, зажгла от нее настольную лампу, затем пересекла комнату и выудила из плетеной корзинки журнал. Вернув свечу Кевину, она сунула ему журнал в руки.
— Тут так здорово. Это свежий номер «Юной принцессы». Читал?
— «Юную принцессу»? Черт, нет, я собирался...
— Посмотри эту статью.
— «Черный бархат!» — прочел Кевин. «В новом знойном стиле для холодных зимних вечеров».
— Нет, другую страницу.