Назукин посмеивался над первыми и соглашался со вторыми. Но многие вначале аплодировали тем и другим, так как все говорили о революции.
Уже на первых митингах стали оформляться партии: эсеры, социал-демократы, появились различные национальные группы: украинская, польская, армянская…
Назукин записался в партию социал-демократов 5 марта 1917 года у рабочего-большевика Ивана Ржанникова, выступавшего на митинге во флотских казармах.
— Будем считать тебя агитатором среди подводников, — сказал Ржанников Ивану Назукину.
Вначале в городе была создана объединенная организация Российской социал-демократической рабочей партии. В нее входили и меньшевики и большевики. Но с первых же дней между ними начались резкие разногласия. Когда же меньшевики отказались обсудить на собрании Апрельские тезисы В. И. Ленина, в организации произошел раскол. Большевики ушли с собрания и создали свой самостоятельный комитет.
Окончательно большевистская организация оформилась в мае, когда были выданы временные партийные билеты. Поэтому официально И. А. Назукин считал себя вступившим в партию в мае 1917 года.
Еще в марте моряки-подводники почти единодушно послали Ивана Назукима депутатом в Совет. Там он вошел в состав культурно-просветительной секции. В начале июня его избрали членом большевистского комитета.
Большевик, агитатор, депутат… Эти слова звучали, как чудесная музыка, гордо и радостно. Но они и обязывали. За словами была борьба. Вскоре после приезда В. И. Ленина из-за границы буржуазия, эсеры и меньшевики повели против большевистской партии бешеную травлю. Приходилось собираться полулегально, главным образом на квартирах. В городе и во флоте запрещалось распространение «Правды» и других большевистских газет.
Во время выступлений большевиков в Совете, на кораблях и в частях, эсеры и меньшевики нередко поднимали шум и крик, офицеры открыто угрожали матросам и солдатам-большевикам. Но Назукин имел опыт пропагандистской работы, обладал твердостью, спокойствием и чувством юмора. Выступая однажды в Совете, он сказал с усмешкой:
— Можно подумать, что вы боитесь наших выступлений. Нас немного, но вам большевиков не запугать. Мы не из трусливого десятка.
Открытый, смелый взгляд, дружеская улыбка, веселая едкая шутка придавали его выступлениям большую силу. Он был полон большой внутренней силы и уверенности в правоте своего дела.
В июне большевики Севастополя насчитывали в своих рядах всего около пятидесяти человек. Но это были стойкие, мужественные люди. С каждым днем все больше становилось сочувствующих большевикам, в том числе и среди тех, кто в первые дни записался в партию эсеров. Простые и ясные большевистские лозунги, великая их правда были близки массам рабочих, матросов и солдат. Все теснее сплачивались они вокруг ленинской партии.
Работая в культурно-просветительной секции Совета, Назукин глубоко вникал в жизнь школ, библиотек, музеев, театра, иллюзиона. Он был организатором культурного обслуживания матросов и солдат. И всюду нес он в массы пламенное большевистское слово.
О чем Назукин тогда мечтал?
М. М. Заславская, работавшая вместе с Назукиным в Совете и в редакции его «Известий», в своих воспоминаниях рассказывает об одном из вечеров, проведенных в Совете:
«Уже поздно. Все давно ушли. Мы вдвоем… По обыкновению разговорились, сидя на подоконнике раскрытого окна. У нас хорошая, молодая дружба в той ее стадии, когда еще нет любви, но уже делятся лучшими задушевными мыслями и мечтами.
Иван Андреевич — большевик, имеет партийный билет… Он лучше меня разбирается не только в тактических, но и в теоретических вопросах…
Иван Андреевич в тот вечер был в особенно мечтательном настроении. Он рассказывал мне, что при социализме будет всеобщее обучение. Учиться будут не только дети, но и взрослые… На фабриках и заводах появятся очень сложные машины, и работа на них потребует образования не ниже среднего. По своей культуре Россия будет выше всех, первой в мире и поведет за собой к социализму другие народы.