– По факту, – со скромным видом прокомментировал эти слова Ватилы Бе Василевский, – выигран не один месяц, а целых два, ибо, несмотря на то, что к настоящему времени германские войска вышли на рубеж Витебск-Быхов, наступать оттуда они смогут не раньше, чем еще через месяц. Боеприпасы растрачены, топливо на исходе, войска для усиления группировки перебрасываются со всех концов Европы; при этом госпитали переполнены ранеными, без возвращения в строй которых уже действующие против нас германские войска не сумеют вернуть себе боеспособность. На основании всех имеющихся данных, включая сведения имперских товарищей, вражеское наступление ориентировочно начнется не раньше первой недели сентября.
– Все верно, – подтвердила Ватила Бе, – и точечные удары авиации и зафронтовых отрядов егерей по транспортной инфраструктуре и складам смогут еще больше увеличить этот срок, либо же вражеским солдатам придется идти в наступление, не имея в достатке всего необходимого. Тогда в танках дейчей слишком быстро закончится горючее, у артиллерии иссякнут снаряды, а их солдаты в самый разгар боев останутся без патронов…
– Германский, гм, вождь, Гитлер, – со своего места сказала Малинче Евксина, – хоть и осведомлен о подоплеке событий, но все равно погонит своих солдат в наступление. Сейчас им руководят гнев, ярость и отчаяние, а еще обида за то, что мы испортили ему такую хорошую игру… Хотя и без нашего участия шансов на выигрыш у него не было, только в том случае количество жертв, в том числе и среди немцев, было бы гораздо больше. А обида – это плохо. Обиженный человек действует иррационально, по схеме «назло», и страхи у него тоже иррациональные, и больше всего сейчас наш оппонент боится даже не поражения на фронте, неизбежность которого ясна даже ему, а успеха нашей имперской пропаганды с последующим переходом его бывших поклонников и почитателей на сторону нашей Империи. Да, мы не обещаем поместий и рабов, но большинство немцев уверены, что, окажись они в рамках большой империи в качестве полноправных граждан – и им за счет их культурно-образовательного уровня удастся занять в ней все самые высокие посты. Они даже не подозревают, что, помимо деловых качеств, профориентация высвечивает морально-этическую ориентацию, – а вот с этим у немцев уже не так хорошо. И если некоторые из них, безусловно, войдут в золотой фонд имперских управленцев, то других постигнет жестокое разочарование.
– Ближе к теме, товарищ Малинче, – сказал Сталин, – будущее германской нации мы еще успеем обсудить тогда, когда разгромленная Германия будет лежать перед нами в руинах.
– Если быть ближе к теме, товарищ Верховный Главнокомандующий, – ответила та, – то наша имперская наука говорит о том, что, с весьма большой вероятностью, практически равной очевидности, этот мелкий обиженный человечек решил утащить с собой в могилу весь народ дейчей. Больше всего его бесит то, что его бывшие поклонники с равным успехом могут служить прямо противоположным целям, а не той квинтэссенции злобы и гордыни, какой является его расовое учение, ложное и ошибочное с научной точки зрения. Таким людям их иллюзии и заблуждения гораздо дороже настоящей научной истины, в силу чего их утрата вызывает безудержную злобу на весь мир. Так что не надейтесь, что по мере того, как ситуация для страны Германия будет ухудшаться, накал боев начнет стихать. Ничего подобного. Последние бои будут самыми яростными и кровопролитными. Это говорю вам я, старший социоинжинер Малинче Евксина.
– Ну, – хмыкнул Вождь, – чтобы предсказать это, совсем не нужно быть социоинженером, достаточно прочесть Синюю Книгу, последние эпизоды этой войны бои за Берлин. В ТОТ РАЗ поражение Германии растянулось на четыре года, и в отдельные ее моменты Гитлер даже считал себя в полушаге от успеха; но и ТОГДА, в тот момент, когда советские войска уже вели бои за Берлин, этот несмешной клоун все равно попытался утянуть за собой в могилу весь германский народ. Но нам все же хочется верить, что не все в Германии такие злобные и, быть может быть, истина о том, что все проиграно, начнет приходить в голову германским генералам задолго до того, как вся Германия превратится в дымящиеся развалины.